Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - Дмитрий Ольшанский

– Его армии соединились с армией Касыма-паши, однако отступление продолжается…

– Я в курсе этого, – прервал султан. – Однако где же он планирует остановить крестоносцев?

– Турахан рассчитывает заманить европейцев в балканские ущелья и нанести свой главный удар там.

– Какими силами? – поинтересовался султан. – Насколько мне известно, он уже потерял до трети своих воинов.

– По вашему приказу идет спешная переброска войск с восточных рубежей, – сказал Халиль. – В скором времени эти отряды будут готовы отправиться на запад в качестве подкрепления.

– Кто будет стоять во главе?

– Второй визирь, Исхак-паша.

Султан ненадолго призадумался.

– Нет! – решительно произнес он. – Мое доверие обошлось империи слишком дорого. Я лично поведу войска на запад!

Халиль не уставал поражаться неожиданным решениям своего султана.

– Простите, повелитель, но чем вызвано подобное решение? Возможно, вас не устраивает кандидатура Исхака-паши?

– Отнюдь, Халиль, – поднимаясь с дивана, сказал Мурад. – Просто пришло время вспомнить о своем долге, которым я и так слишком часто пренебрегал в последнее время из-за затянувшегося траура по моему сыну… Слишком долго я позволил себе переживать и устранился от дел. Затянувшаяся печаль привела к тому, что крестоносцы движутся к Эдирне, а Болгария, Сербия и Албания почувствовали вкус к свободе и потеряли всякий страх. Они поддерживают наших врагов. Я должен положить этому конец!

С этими словами он призвал к себе военных советников и начал обсуждать с ними план боевых действий. Собрание продолжалось до глубокой ночи. По его окончании Халиль устало брел по темным коридорам дворца, сопровождаемый одним-единственным слугой, которой шел впереди, освещая дорогу факелом. Мысли визиря, подгоняемые тревогами минувшего дня, то и дело возвращались к разговору с наследником османского престола. Уже сейчас было ясно, что совладать с Мехмедом будет гораздо сложнее, чем с его отцом. Принц уважал силу более других человеческих качеств и сам стремился этой силой обладать. Разумеется, здесь не обошлось без льстивых посулов проклятого евнуха Шехабеддина, но если так пойдет и дальше, то в будущем у Халиля возникнет немало трудностей с новым султаном.

Размышляя над этим, Халиль так увлекся, что потерял привычную бдительность. Свернув за угол, он не заметил, как темный силуэт отделился от стены. Верный слуга в последний момент успел закрыть своим телом великого визиря и тут же рухнул на пол, схватившись за глубокую рану в груди. Падающий факел успел осветить человека в черной накидке с окровавленным кинжалом в руках. К счастью, резвость слуги несколько озадачила убийцу, и Халиль поспешил воспользоваться подаренными секундами. Выхватив из рукава небольшую стеклянную ампулу, визирь одним пальцем откупорил крышку и выплеснул содержимое в лицо незнакомцу. Часть ядовитого зелья попала на одежду убийцы, но несколько капель все же угодили в узкую прорезь между маской и капюшоном. Человек отпрянул в сторону, пытаясь стряхнуть с лица маслянистую жидкость, а затем закричал от немыслимой боли. Халилю показалось, что этот жуткий крик разнесся далеко за пределы дворца, однако на быструю помощь он не надеялся. Убийца тем временем попытался довершить начатое. Ослепленный ядовитой смесью и страдая от жуткой боли, он тем не менее двигался на удивление ловко. Визирь несколько раз уклонился от ударов, отступая назад, но незнакомец был проворнее и наверняка закончил бы дело, но подоспела дворцовая стража. Осознав, что его дело проиграно, убийца всадил кинжал себе в горло и одним резким движением прервал свою жизнь. Все эти события произошли в течение одной минуты, но для Халиля эта минута показалась вечностью.

Едва придя в себя, визирь бросился к убийце и сорвал с него маску. Несмотря на страшные ожоги, оставленные ядовитым зельем, Халиль узнал в мертвеце помощника дворцового садовника, которого совсем недавно приняли в сераль. Визирь вспомнил этого невысокого смуглого юношу, который не сильно отличался от остальных слуг, за исключением разве что сильного акцента, который выдавал в нем перса или египтянина. Тогда на это никто не обратил внимания, теперь же Халиля крайне заинтересовало, каким образом этому человеку удалось проникнуть в султанский дворец – самое охраняемое место в империи, да еще и совершить такое дерзкое нападение! Не стоят ли за ним те же самые люди, которые прежде убили Алаэддина, а затем не менее жестоко расправились и со своим исполнителем – Хизиром?

Голова визиря раскалывалась от вопросов, на которые не было ответа – мертвец уже не расскажет ничего.

Зима 1443–1444 годов

Ледяной плен

Fortuna belli artem victos quoque docet.

(Судьба учит военному искусству даже побежденных)

5 декабря 1443 года

Ужасная снежная буря обрушилась на нас в горах, едва мы вступили в пределы Османской империи. Казалось, сама природа защищает этот край от иноземного вторжения.

Несмотря на лютый мороз, который ударил еще в конце ноября, Янош Хуньяди принял твердое решение идти на столицу османов – Адрианополь. От этой цели нас отделяли какие-то две сотни миль, и полководец надеялся, что через некоторое время столь нетипичная для этих мест стужа уляжется. Но с каждым днем становилось только хуже, и продвижение нашей армии замедлилось.

Не давали покоя и турки. Судя по всему, им удалось восстановить потери, которые они понесли в предыдущих битвах. Теперь их передовые части изматывали нас регулярными ночными набегами.

Преследовать врага было сложно – османы уничтожала на своем пути все, что могло пригодиться нам в походе. Отравленные колодцы продолжали уносить десятки жизней, а крестьяне из окрестных деревень забирали зерно и уходили вслед за турецкой армией.

Невзирая на огромные потери и страшный холод, наш воевода старается не сбавлять темп наступления. Он полагает, что турки готовятся к обороне здесь, в горах, и торопится миновать самый опасный участок гряды.

* * *

8 декабря 1443 года

Наши войска измотаны до крайности. Моральный дух армии оставляет желать лучшего. Обморожения, болезни, горные обвалы и турецкие набеги стали нашими постоянными спутниками.

Я и сам чувствую, как мои легкие заледенели в этих проклятых горах, и даже у костра я не могу как следует согреться.

Кардинал Чезарини с каждым днем все усерднее возносит мольбы к Господу, умоляя его не оставлять своих сынов в столь трудный час и в столь благородном деле. Но мольбы пока остаются без ответа, а мы продолжаем двигаться вперед по узким горным тропам, надеясь лишь на собственные силы.

* * *

9 декабря 1443 года

Сегодня Янош Хуньяди вызвал меня к себе.

– Турки прекратили отступление, – объявил он. – Судя по всему, они готовятся к сражению. Что об этом докладывают твои разведчики?