Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева - Владимир Исаакович Соловьев

партии, принципиальном неосталинисте Сергее Семанове. В это время тот работает как раз главным редактором журнала “Человек и закон", непосредственно связанного с КГБ. Получив заказ от Андропова, журнал печатает критическую статью о некоторых ответственных работниках Краснодарского края, упоминается в ней и Медунов. По советским иерархическим стандартам дело неслыханное, но Семенов пошел на него, уверенный в поддержке Андропова. Однако поддержка Брежневым Медунова оказалась сильнее, и Семанова немедленно сняли с поста главного редактора. Правда, Андропов по мере возможностей смягчил наказание: Семанов получил взамен скромную должность в редакции внеполитического журнала “Библиофил". Что же до Медунова, то под высокой опекой он по-прежнему остается неуязвим. Это вынуждает Андропова обратиться к запасным вариантам разработанной схемы “снятия Медунова". На поверхность событий всплывает “отважный" прокурор города Сочи, насквозь пропитанного, по его мнению взяточничеством и коррупцией. По тайному указу Андропова он пытается привлечь к суду несколько высоких партийных чиновников города, но скоро узнает пределы своей и своего покровителя власти. Кода сочинский прокурор обвинил председателя горисполкома в том, что тот берет взятки — по три тысячи рублей за квартиру, с работы увольняют не мэра коррумпированного города, а его обвинителя. Мало того: вслед за увольнением исключают из партии, производят в доме обыск и помещают под домашний арест. Так из преследователя прокурор-правдоискатель превращается в преследуемого.

Пронаблюдав безуспешную борьбу своего ретивого сотрудника с сочинской коррупцией и с безграничной властью, которой пользовался Медунов в Краснодарской вотчине, Андропов прибегает к приему, который, по мнению Брежнева и всего Политбюро, являлся безусловно запрещенным, что называется — ниже пояса. Однако он еще не раз воспользуется им в борьбе с кремлевскими геронтократами. Под прикрытием андроповского ведомства сведения о коррупции в городе Сочи и о злоупотреблении властью в Краснодарском крае просачиваются в западную прессу. Брежнев не любил, чтобы сор выметали из избы, стирали грязное белье на людях да еще при заграничных корреспондентах. Но Андропов не видел принципиальной разницы между чистым и грязным бельем империи, у него не было мещанской старомодной щепетильности: все средства хороши, если вели к достижению цели. Таков пункт крайнего расхождения: члены Политбюро, да и всего ЦК придерживались строгой партийной морали в отношении репутации страны за границей, Андропов же не задумываясь нарушал принятую ими мораль, и ее приверженцы становились уязвимыми перед его кознями. Он хотел применить к Брежневу сильнодействующий прием: пусть Генсек узнает о безобразиях в Краснодарском крае из западных газет.

Все тот же неугомонный прокурор из города Сочи, ускользнув из-под домашнего ареста с помощью сотрудников Андропова, возникает в Москве и через подставное лицо знакомится с одним из западных корреспондентов, которому рассказывает о всех своих злоключениях в связи с попыткой привлечь за взяточничество к суду высших партийцев города. Однако и здесь у Андропова, тщательно подготовившего встречу, сорвалось: скорее всего, он, как всегда, не учел живых нюансов, деталей правдоподобия. Корреспондент решил, что вся история — утка, и ничего не опубликовал в своей газете. Тогда Андропов с редкостной энергией и методичностью мобилизует все домашние возможности. Под давлением многолетних расследований и улик председатель Сочинского горсовета, непосредственный подчиненный Медунова, арестован и приговорен к 13 годам за взяточничество и коррупцию. Тем самым снова испытывается образец, который широко практиковался в близких Краснодарскому краю Грузии и Азербайджане. Но Медунов и тут устоял. Брежнев все еще в состоянии отстоять ставленника и друга. Более того, он увольняет и отправляет в “почетную ссылку" — послом на Кубу — заместителя премьера Российской республики Виталия Воротникова, который поддерживает Андропова в его многолетней и упорной кампании против Медунова.

Общий счет, однако, в пользу Андропова: его ставропольский земляк и сотрудник Горбачев — в Кремле, сочинский партийный князек — в тюрьме, Медунов хоть и на свободе, но с сильно подмоченной репутацией. Брежнев держался за Медунова как за последнюю соломинку. Он понимал, что отступить здесь гораздо опаснее, чем в давнем случае с Василием Мжаванадзе, которого он отдал на съедение, а теперь об этом жалел как о непоправимой ошибке. Потому что свидетельство власти — не только способность выдвигать своих людей на ответственные и доходные посты, но также и защищать их в случае необходимости.

Так у всех кремлевских геронтократов срабатывал инстинкт самосохранения. Даже Суслов, ортодоксальный борец за революционную аскезу, против буржуазно-мещанских излишеств, присоединился к ним. Медунов сам по себе никому не нужен и не важен — ни Брежневу, ни Суслову, ни Андропову, который лично против него вообще ничего не имеет. Под видом борьбы с коррупцией шла борьба за власть, и очередной раунд ее носил кодовое название “Медунов". И то, что насмерть перепуганный краснодарский наместник все-таки удержался в кресле, пока что свидетельствовало о силе Брежнева. Но когда он меньше чем через два года не сможет защитить от козней Андропова ни друга Кириленко, ни свояка Двигуна, ни даже дочери Гали, то и Медунов падает окончательно и бесповоротно. В июле 1982 года в “Правде" появилось краткое сообщение о том, что он “освобожден от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу". Канцелярская формула опалы партийного чиновника. Его место занимает Виталий Воротников, кото-рого Андропов срочно возвращает из Гаваны, а спустя еще некоторое время в награду за верность вводит в Политбюро и назначает премьером РСФСР. В это время Андропов — уже регент при живом Брежневе. Медунов ему больше не нужен даже в качестве жертвы. Но он привык все доводить до конца, не оставлять за собой “хвостов". Речь шла о своего рода формальном обязательстве перед трудоемкой, многоступенчатой и сложно разветвленной схемой, которую он вынашивал в течение нескольких лет и которая требовала теперь для внутреннего удовлетворения нашего героя завершающей бюрократической галочки. Это был также реванш за поражение в борьбе с днепропетровской мафией в 1980 году.

Но главным полем битвы между ними сделалась тогда Польша. Андропов должен был выиграть ее потому, что Восточная Европа оставалась его вотчиной и в обоих своих предыдущих сражениях там — в Венгрии в 1956-м и в Чехословакии в 1968 году — он одержал победу. Как и пристало схоласту, он настаивал на решении польского вопроса по уже опробованному образцу, полностью игнорируя особенности сложившейся там ситуации, ее коренные отличия от венгерской и чехословацкой, а главное — отличие самой Польши от любой другой страны Варшавского Пакта.

Еще до окончания второй мировой войны польские коммунисты обратились к Сталину с просьбой присоединить Польшу к СССР на правах союзной республики. Как Эстонию, Латвию и Литву, которые подобно Польше входили в состав царской империи и, как