Миражи - Эприлинн Пайк

Тамани криво усмехнулся.

— Вот как. — Лорел помолчала. — Он и правда умеет здоровообъяснять.

Пусть Тамани и не обрадуется, что она хвалит Дэвида, но онаимеет право. Именно Дэвид помог ей освоиться в школе после домашнего обучения.

— Не сомневаюсь. Но весь принцип оценки знаний унизителен. Яеще не видел более дурацкой и необъективной системы. Система оценок у людей...

— Хуже, чем в Авалоне?

Тамани поджал губы.

— Как бы то ни было, на самом деле я у вас не учусь. Понятияне имею, что делать с Дэвидом три дня.

— Вести себя прилично, — сказала Лорел.

— Лорел, мы будем под наблюдением.

— Все равно. Не хвастайся и не дразни его. Общайсяприветливо.

— Дразнить не буду, обещаю.

Лорел удовлетворенно кивнула, не зная, что еще сказать.Наконец она решила сменить тему:

— Шар теперь будет здесь?

Тамани покачал головой.

— Только пару дней. У него дела возле врат.

— А как он сюда добрался? У него тоже машина?

Мысль, что феи разъезжают на машинах, по-прежнему оченьзабавляла Лорел.

Юноша огорченно вздохнул.

— Тамани де Рослин, часовой, фер-глейи и личный шофер квашим услугам.

— Когда? Я думала, ты наблюдаешь за мной... постоянно.

— Бывают перерывы, когда ты дома. Да и ночью тоже. И незабывай, — добавил он с улыбкой, — у меня есть мобильник. Если что, Аарон можетпозвонить. — Он наклонился к ней, сверкнув обнаженной грудью из-подрасстегнутой рубашки. — И я немедленно примчусь тебе на помощь.

Лорел из последних сил старалась не замечать приятное тепло,которое разливалось по всему телу.

— Вот и хорошо, — сказала она.

Внезапно ей пришло в голову, что без шарфа будет легчедышать, и она развязала узел, выпуская на свободу истерзанные лепестки. Точнее,их жалкие остатки. Цветок осыпался весь день. Завтра утром можно будет уже непрятаться. Наконец-то полегчает.

Внезапно ее осенило. Возможно, она перевязывала цветок впоследний раз, ведь в Авалоне маскировка не нужна. Зато в колледже придется носитьшарф еще четыре осени. Конверт с результатами все так же лежал под рюкзаком. Стакими баллами у нее есть шанс выбрать хороший колледж, может быть, дажеБеркли. Прошлой весной после провала на экзамене было ясно, что учиться дальшеона не пойдет. К тому же потом она пропела волшебное лето в Авалоне. А теперь?Перед ней открывается новый, неизведанный путь.

Похоже, возможность выбора — это не благо, а тяжкое бремя.

Три дня сидеть взаперти с мистером Робисоном и Дэвидом.

Делать уроки.

Притворяться, что делаешь уроки.

И обмениваться свирепыми взглядами.

В первый день Дэвид метал глазами молнии чаще, чем Тамани.Вполне логично, ведь Тамани был победителем.

Точнее, как бы победителем.

В один прекрасный день он задался вопросом, можно ли умеретьот счастья. Быть с Лорел, сжимать ее в объятиях, встречать ее улыбку казалосьнеземным блаженством. На этом фоне меркло все. Он стал самым молодым командиромстражей за три поколения? Не такой уж и подвиг. Выучился на ведущегоспециалиста по прикладному взаимодействию с людьми? Всего лишь средстводостижения цели. Завоевал Лорел? Вот он, главный успех его жизни. Тамани самудивлялся, как легко он вошел в роль. Как идеально Лорел помещается в егоруках. Какую бесконечную радость приносит ее улыбка. Все остальное неважно.

Они должны снова быть вместе! Раньше он гнался за призрачноймечтой, а теперь знал, что утратил, и отдал бы все на свете за еще один день истаром доме.

Тамани поймал себя на том, что улыбается. Откашлявшись, онскорчил кислую мину и сделал вид, будто слушает Дэвида, который рассказывал отеореме Пифагора. До чего же пустая трата времени!

— Вижу, молодые люди, вы неплохо справляетесь с заданием.Мне нужно ненадолго отлучиться.

Тамани хмыкнул про себя. Обещанное «наблюдение» оказалосьфикцией. Сегодня мистер Робисон отлучался уже четырнадцать раз — вдвое чаще,чем вчера. Стоило ему выйти, как Дэвид тут же замолкал и ни на что нереагировал, только пялился на доску в центре комнаты. Когда мистер Робисонвозвращался, он снова принимался вяло рассказывать. По правде говоря, хитрил онплохо и продолжал ровно в том же месте, где остановился. Однако мистер Робисонничего не замечал.

А еще Тамани раздражало, что Дэвид страдал от наказания неменьше, чем от разрыва с Лорел. Сам Тамани считал наказания неотъемлемой частьюжизни. Получил свое и живешь дальше — зачем ныть?

Кто-кто, а Тамани не был нытиком.

Интересно, люди без конца чего-то боятся, потому что вечносидят в четырех стенках? Наверное, тяжело жить без свежего воздуха ифизического труда. Когда Тамани не было и десяти, он несколько лет работал сотцом, ухаживая за плотинами вместе с другом сестры или выполняя поручения дляматери в Академии. А люди постоянно все упорядочивают и прячутся в квартирах,как скот в хлеву. Видимо, животным нравится быть взаперти. И все-таки в этотрудно поверить до конца.

Мистера Робисона не было уже пять минут, и до последнегозвонка оставался час.

«Интересно, он вернется сегодня?» — подумал Тамани.

— Знаешь, ты ведь добиваешься невозможного, — сказал онвслух.

Как он и предполагал, Дэвид хранил упорное молчание.

— Феи и люди не могут быть вместе. Ты приложил немалоусилий, и, по правде говоря, я рад, что ты был с ней, когда я не мог. Ивсе-таки у тебя нет шансов. Ты другой. Пусть мы и похожи внешне, у фей малообщего с людьми.

Молчание.

— У вас не может быть детей.

Дэвид повернулся и посмотрел на Тамани. За все время их«наказания» это была его первая реакция. Он даже открыл рот, как будтособирался ответить, но тут же сжал губы и снова отвел глаза.

— Ну давай, скажи. Мы ведь должны уладить разногласия,верно? — хохотнул Тамани. — Правда, о настоящих разногласиях никто недогадывается.

Дэвид пялился на Тамани, не реагируя на подколку.

Неожиданно Тамани осознал, каким юным выглядит Дэвид. Поройон забывал, что Лорел и ее друзья младше, а в чем-то гораздо младше его. ХотяТамани изображал школьника, на самом деле он был офицером охраны и знал своеместо и свою роль в мире более определенно, чем многие люди узнают за всюжизнь. Свобода, которой обладают человеческие дети, наверняка парализует. Неудивительно,что они взрослеют так долго.