Каменный зверь - Надежда Храмушина

Антон Семёнович, я столько раз думала о том, почему тот пещерный монстр прополз прямо по вам и не тронул. Сейчас, когда мы столкнулись с таким же в нашей пещере, я думаю, было что-то, что остановило его.

— Даже если было что-то, то это вряд ли поможет вам с Каменным Медведем, то есть с росомахой. По привычке называю его медведем. Вы же сами сказали, что это нетипичная тварь.

— Мы не знаем, что делать. Этот Чёрный Аист может стать не на нашу сторону баррикады. И тогда представляете, что тут начнётся? В деревне живёт сотня человек, на турбазе полсотни, даже больше. Страшная сказка.

— Да. Но ведь не обязательно скидывать куски разбитого зверя в реку. Можно его закопать.

— Анна считает, что надо его уничтожить, а не расколотить. Негатив может остаться, и не важно, в воде будут куски погребены, или в земле.

Мы с ним прогулялись по дорожке вокруг базы, по дороге съели все яблоки, которыми меня сегодня угостили, потом дошли до моего корпуса.

— Оля, давайте завтра я к вам присоединюсь. Я думаю, что лишний боец вам не помешает. Конечно, какой я уж боец, так, с натяжкой. Но я не подведу, и вам лишние руки не помешают.

В номере было тепло, тихо. Я вспомнила слова Александра, чтобы я закрылась в полнолуние в номере и не выходила. Как будто можно спрятаться от зла. Засыпая, я мысленно спросила совета, чтобы мне подсказали, как нам справиться с росомахой.

Ночью я спала, как убитая. Проснувшись, я поняла, что никакого ответа я не получила. Сходила на завтрак, вернулась в номер, просто полежала с закрытыми глазами. В десять пошла в деревню. Оказалось, что все уже с самого раннего утра собрались в опорном пункте. Судя по их лицам, утро, каким бы оно не было мудрым, нового решения не подсказало. Я позвала Анну, она появилась с толстым талмудом, исписанным от руки, с протёртыми, кое-где до дыр, страницами.

— Это записи моего деда. Я их много раз уже перечитала. И думала, что ничего нового уже не увижу. Но хочу вам прочитать один отрывок. Слушайте. — И она начала читать — Если уж и вспоминать кого добрым словом, так это Пимена. Никогда лишних слов не говорил, и люди в деревне его называли бирюком. Поэтому и не сразу узнали про то, что его ранил зверь в лесу. Он недолго дома отлежался, и снова в кузню вернулся. Только скривится немного, когда плечо своё разодранное заденет. Его сестра проговорилась, что он, когда раненый до крыльца дошел, то упал, потеряв сознание. Когда две подводы в город на ярмарку собрались, Пимен подошёл к Ивану Топину и сказал, чтобы ночью, когда в лесу остановятся на ночлег, вокруг костры зажгли и в карауле одного оставили. На следующий день выехали из деревни подводы, а до города не доехали. Сгинули, как не было их. Дорогу до города несколько раз прочесали, ни телег, ни людей, ни лошадей, ни косточек от них не осталось. Когда искали пропавших, встретился по дороге им конный отряд, который ехал по следам пропавшего воеводы. Они им рассказали, что воевода с отрядом пропал месяц назад, когда возвращался из соседнего округа, куда выдал замуж свою дочь. Поисковики видели пару стоянок, где отдыхал воевода с бойцами, но на этом участке дороги, отряд словно сквозь землю провалился. Когда мужики в деревню вернулись ни с чем, то Пимен сказал, что изготовил копья, и теперь они деревню будут охранять не с вилами, и что он думает, что завёлся в лесу волк-людоед. И ещё он сказал, что в следующий раз, когда они повезут товар на ярмарку, то объединиться надо с соседней деревней, и охрану выставить. Согласился с ним народ. Послали в соседнюю деревню гонцов. Договорились вместе в город ехать. Пришла пора ярмарки. Опять собрали две подводы товара, из соседней деревни тоже две пришло. На охрану определили семь мужиков, Пимен тоже вызвался. Вышли рано утром, ещё затемно, весь день ехали не останавливаясь, чтобы подальше отъехать от опасных мест. Стоянку на ночь определили возле реки. Место выбрали удобное, со всех сторон просматривается, тайно к нему не подобраться. Отвязали и стреножили лошадей, наварили похлёбки, наелись, караванщики под телеги спать легли. А дозорные вокруг лагеря расселись, костры поддерживают. Переговариваются между собой. А кругом светло, ночи летом светлые, тихие, только речка журчит рядом, переваливаясь по камушкам. Так спокойно было, что задремали дозорные, что не удивительно, весь день провели в седле, умаялись. Пимен тоже задремал, да только тревога на него нашла. Он весь вспотел, с него враз сон слетел. Он весь в слух обратился. И чувствует, что даже в воздухе всё изменилось. Как перед грозой. Он подскочил, и начал озираться вокруг. А под ногами у него земля начала дрожать. Крикнул он, чтобы дозорные проснулись, те тоже подскочили, а гул от приближающегося неведомого нечто всё больше нарастал. Уже не только земля гудела, но и воды в реке возмутились. Закричал он свои дозорным, чтобы всё валили в огонь, и сам скинул весь припас дров в костёр, и поднялось пламя до неба. Кони как обезумевшие метались между подводами. И вот показался зверь. Это был огромный волк, и в холке он был с доброго коня. Несколькими прыжками он оказался на берегу, и, не замедляя шага, в два прыжка перепрыгнул реку. Но жаркие костры заставили его остановиться, полетели в него горящие ветки, брошенные людьми. Но огонь, попадая на его шерсть, соскальзывал с них, ничуть не опаляя её. И тут волк сделал несколько шагов назад, присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Взял Пимен своё копьё и стал ждать, когда волк откроет своё брюхо. И когда прыгнул волк через костёр, кинул он в него своё копьё, попав в самое сердце зверя. Упал зверь в костёр, и начал там извиваться, корчась в предсмертных муках, по всему лесу разносился его вой. До утра люди подкидывали в костёр ветки, и до утра зверь корчился в огне. А утром его в костре не стало, словно и не было. Они всю золу перебрали, когда костёр прогорел, но ни следа не осталось от него.

— Сжечь его, когда на нём камень растрескается? — Сразу подхватил мысль Игорь — А что, вполне может сработать. Только пожарче и повыше костёр развести.

— Вокруг этой росомахи целое плато, дрова надо прямо сейчас заготовить. Кубометров пять, не меньше, уйдёт. — Прикинул Илья.

— Если до утра жечь, так