Каменный зверь - Надежда Храмушина

— А если дождь? — Осадил их Сакатов — Он почти каждый день идёт. Ладно сегодня с утра его нет, а к вечеру опять может надуть.

— Давайте дрова заготавливать, не будем время терять, а там видно будет. — Подвёл итог Игорь.

Анна с ними согласилась, но когда все выходили, она меня задержала.

— Если это его не остановит, придётся именно тебе Чёрного Аиста выпускать. — Тихо сказала она.

— Я готова. — Ответила я.

До вечера на плато кипела работа. Игорь пригнал из леспромхоза самосвал, нагруженный толстыми полешками. Вася привёз из дома два колуна. Так как самосвал выгрузил их прямо на дороге, то их начали перетаскивать на площадку. В это время к нам присоединился Антон Семёнович, и они с Ильёй, как муравьи, брали по две толстые чурки и тащили наверх, на площадку, где Игорь и Вася их кололи. Мы с Сакатовым растаскивали поленья по площадке вокруг росомахи. Перерыв сделали только на обед, который устроили тут же. Игорь позвонил директору турбазы, договорился с ним о горячем обеде для нас. Мы с Васей съездили, нам в железных толстых кастрюлях, похожих на термосы, вынесли и суп, и котлеты с пюре. Вот такая взаимовыручка. После обеда мы с Сакатовым собирали ветки по лесу. Игорь занимался компоновкой и раскладыванием поленьев по площадке вокруг росомахи, которую мы все, по привычке, звали медведем. Анна сидела на скале, читая записи деда, и периодически задумчиво оглядывая повёрнутую к ней голову росомахи. Потом она позвала Игоря, и они долго обсуждали, где надо устроить засаду человеку, который будет стрелять в росомаху. То, что будет стрелять Игорь, вообще не обсуждалось, хоть Вася попытался оспорить. Костёр мы разведём таким образом, что у росомахи будет только один выход — это прыгнуть на скалу, на которой они сейчас сидят, а со скалы только в одну сторону, где не будет огня. Вот с этой стороны скалы и нужно будет сделать укрытие для Игоря.

— Хорошая шашлычница получилась, — Илья развёл руки — осталось мясо насадить.

— Надо позвонить Никитичеву, чтобы он со своей командой не приехал, когда мы костёр разожжем. — Вспомнил Игорь и набрал этого Никитичева.

Никитичев, похоже, долго не мог понять, что за вечеринка сегодня в полночь у Каменного Медведя. Игорь спокойно ему несколько раз повторил, что у него операция по задержанию опасного преступника.

— А как ты потом объяснишь, что Каменный Медведь после твоей операции исчез? — Спросил Илья.

— Не знаю пока. — Вздохнул Игорь — Надо сначала сделать так, чтобы он исчез, а не мы. Ситуация хуже некуда. Негодин Вячеслав после того, как мы обнаружили его тело, исчез, Щукин Александр Петрович, после задержания, тоже исчез. Бермудский треугольник. По шапке точно получу. И как я только отчёт писать буду! И под занавес ещё Каменный Медведь пропадёт. Эх, как бы меня после этого в цирк не отправили работать.

— Лишь бы не клоуном. Не расстраивайся, в деньгах точно не потеряешь. — Подбодрил его Илья.

Вася съездил в магазин, купил на всех хлеба и колбасы, и привёз большой термос чая. Мы, наскоро проглотили свой походный ужин и сели кружком, снова обсуждая наши действия. Анна, до этого молча сидевшая на скале, спустилась к нам и сказала:

— Я снова подумала про шар. Я всё больше и больше сомневаюсь в том, что шар убивает вызвавших его людей. Мне кажется, что эти слухи распускают те, кому не выгодно, чтобы Чёрный Аист уничтожал демонов.

— Вполне вероятно. — Согласился с ней Сакатов — Но и вероятность того, что это правда, тоже есть. Пятьдесят на пятьдесят. Мы это можем проверить только на своём опыте.

Илья хмыкнул, но вслух ничего не сказал. Анна передала мне шар. Он был холодный, шершавый, и его тяжесть словно придавила меня к земле. И что за Чёрный Аист внутри него? Как-то враз вокруг потемнело, и на небе показалась луна. Полная, яркая. Она безучастно смотрела на нас сверху, а мы смотрели на неё с тревожным ожиданием. Анна встала возле росомахи, и положила руку на её толстый бок.

— Вася, Илья, идите за огнетушителями в машину. И возьмите, на всякий случай аптечку. Я разжигаю нашу шашлычницу. — Игорь встал — Все встаёте по краям нашего костра, и следите, чтобы огонь не перекинулся на деревья. Хорошо, что после дождя всё мокрое. Здесь фляга с водой, и тряпки. Намочите тряпки и держите при себе.

Мы намочили тряпки, как нам сказал Игорь, и встали по краю плато. Анна встала рядом со мной. Шар я держала в руке. Игорь взял бутылку с бензином и полил вокруг росомахи. Потом отошёл, достал спички, чиркнул и бросил в поленья. Вверх взвился длинный язык пламени, и поленья загорели. Игорь подошёл к нам с Анной и сказал:

— Мне не будет видно, когда шкура затрещит, поэтому на всякий случай, подайте мне сигнал.

— Я свистну, вот так. — И Анна по-мальчишески свистнула.

— Годится. Ну всё, я пошёл.

В это время гул пронёсся по лесу, потом ещё один. Мурашки пробежали у меня по коже. Мы с Анной переглянулись.

— Это Орлец — сказал Игорь — Говорят, так тёплый воздух выходит у него из какой-то расщелины.

— Иди Игорь, с богом! — Анна слегка дотронулась до руки Игоря — Действуй по обстоятельствам.

Игорь быстро побежал к своему укрытию.

Сквозь дым, затянувший всю поляну, я увидела, как Вася с огнетушителем встал возле Сакатова. Огонь разгорался очень быстро, дым относило в лес, и вот уже вся площадка перед нами пылала, как жерло вулкана. Каменная росомаха стояла неподвижно. У меня начали слезиться глаза. Я протёрла мокрой тряпкой глаза. И вдруг раздался хруст. А всё остальное было как во сне. Каменный зверь, словно после сна, вытянул лапу, которая покрылась трещинами. Потом мотнул головой, и каменные крошки полетели во все стороны прямо в огонь. Зверь ещё не мог весь пошевелиться, но запах дыма он почувствовал. Он поднял свою растрескавшуюся морду вверх, с трудом разлепил пасть и раздался такой рык, что гул Орлеца нам показался тихим вздохом. Дрожь пробежала по всему огромному телу зверя. И снова камни полетели во все стороны. Огонь лизал бока зверя, доходя ему до середины туловища. Он качнулся, хотел встать на все четыре лапы, но повертев головой, опять поднялся на задние лапы. Огонь не дал ему подготовиться к прыжку. Вся шкура у него уже была в крупных трещинах. Камни висели на нём, словно грязь на гиппопотаме. Он повернулся к скале,