Дама червей - Джанет Линфорд

– Вас, – прошептала она, не в силах встретиться с ним глазами. – Она сказала, что это было бы разумно, хотя она, конечно, ошибается.

Мэтью пытался подавить взрыв желания, вызванный словами Корделии. Слово «разумно» здесь не подходило. «Восхитительно безрассудно» или «безумно привлекательно» было бы точнее.

– Я не могу просто жениться на вас, продать ваши земли, потратить деньги на ремонт и снаряжение кораблей и уплыть. Это было бы несправедливо по отношению к вам, – произнес он с убеждением.

Выражение лица Кори поразило его до глубины души. Проклятие! Королева, видимо, не стала затрагивать вопрос денег в разговоре с ней. Ему следовало бы догадаться, а он, как всегда, рубанул всю правду сплеча и этим больно задел ее.

– Дело в том, – попытался он объяснить, – что королева обещала субсидировать мое плавание, а потом отказала, вместо этого предложив мне жениться на вас. Она хотела, чтобы я взял деньги из вашего наследства.

Боль в глазах Кори стала еще заметнее, и Мэтью почувствовал себя совсем скверно.

– Простите меня. Я с радостью сделал бы все, что в моих силах, чтобы видеть вас счастливой, но я понимаю, что мне это не по плечу. Гораздо лучше, если я наведу справки о любом, кого вы выберете сами.

– Разумеется. – Кори гордо подняла головку, и он увидел, что она изо всех сил пытается скрыть обиду. – Если вы большую часть времени находитесь в отъезде, мы совершенно не подойдем друг другу. – Подхватив свои юбки, она двинулась к дверям, ведущим в покои королевы. – Я иду к королеве. Не буду больше вас отвлекать.

Она ушла, а Мэтью еще раз проклял свою дурацкую прямолинейность. С гордо выпрямленной спиной Кори казалась очень уязвимой. Черт, ну почему он не может быть более дипломатичным? В его мире ценилась прежде всего прямота, вот он и отвык выражаться намеками и недомолвками.

Мысль о том, что он еще больше увеличил дистанцию между ними, расстраивала Мэтью, но ведь он все равно скоро покинет Англию. Ей лучше искать подходящего мужа, а не тратить свое время на него. Корделия заслуживает того, чтобы муж оставался бы с ней постоянно и отвечал бы взаимностью на ее пылкие чувства.

И все равно грустно сознавать, что сияющая красота Титании, ее легкий юмор, ее верное сердце не могут принадлежать ему. Но что он может дать ей взамен?

Направляясь к себе, Мэтью решил занять себя работой – лучшим лекарством от грусти. Сегодня утром он послал письмо жене своего брата Джонатана, чтобы выяснить, не поступало ли от него каких-либо известий. К вечеру он ожидал от нее ответа. А тем временем он может навестить сэра Фрэнсиса Мэллорса и сэра Уильяма Норриса. Раз двое из четырех подозреваемых оказались ни при чем, то один из оставшихся вполне может быть преступником.

После этого он должен поговорить с капитаном Уэллсом, который собирался расспросить кастелянш о необычно большом платке, с помощью которого Молл была привязана в шкафу. Ему казалось странным, что столь примечательный предмет оставлен на месте преступления. Хитрый, умный преступник не делает таких ошибок. Возможно, у него под рукой не оказалось ничего другого, или он собирался забрать платок позже, но так и не нашел случая. Или же шарф вообще не принадлежит убийце, и тот взял его у кого-то другого, чтобы отвести подозрения от себя. Существовал десяток возможных объяснений, и Мэтью должен был докопаться до истины.

* * *

Кори взлетела по ступенькам, подгоняемая своей обидой, словно сворой гончих. Какое ей дело, что королева предложила Мэтью жениться на ней, а он отказался? Разве она не сделала то же самое? Разве не ясно, что они не подходят друг другу?

Конечно, ясно. Но она всегда мечтала о невозможном. Например о том, чтобы ее мать была жива. Ей так хотелось быть сейчас с бабушкой, Летти и Маркусом. Старой торговке следовало бы сказать, что она создана не для любви, а для одиночества.

Вспомнив, что не она одна грустит сейчас о потерях, она повернула к комнатам месье Ла Файе. У нее было много дел. Нужно забрать Кэрью у леди Флеминг, затем прислуживать королеве за обедом, но она все-таки найдет минутку, чтобы выразить свою симпатию Ла Файе и договориться с ним о встрече. А вечером она отдаст последний долг Молл, которую завтра похоронят.

* * *

Мэтью остановился у двери Норриса и постучал.

– Добрый день, сэр Уильям, – сказал он, когда слуга впустил его. – Я хочу осмотреть ваши сапоги, сделанные мастером Хоуи. – Он подозревал, что Норрис – именно тот, кого они ищут, так как только что осмотрел сапоги Фрэнсиса Мэллорса и убедился, что это не он оставил следы на месте преступления. Сапоги часто надевали для верховых прогулок, но каблуки были почти как новые. Кроме того, он питал к Норрису отнюдь не дружеские чувства из-за его приставания к Кори.

Норрис, сидящий перед камином в незаправленной рубашке и спущенных чулках, с неудовольствием покосился на Мэтью.

– Вы хотите видеть мои сапоги, Грейсток? А зачем? Всегда знал, что вы ненормальный, а теперь лишний раз в этом убедился.

– Лестью меня не проймешь, – язвительно ответил Мэтью, уверенный, что Норрис прекрасно знает, о чем речь. – Пошлите слугу за сапогами.

Норрис не двинулся с места.

– Я отдал их одному из моих слуг несколько месяцев назад. Они уже были старые. Послушайте, сэр, это имеет отношение к тому, что кто-то стрелял в леди Вентворт? Если так, то вы идете по ложному следу. Уверяю вас, я не имею к этому никакого отношения.

– И вы уверены, что сапог здесь нет? Может быть, я лучше сам посмотрю?

– Смотрите сколько угодно, у меня вы их не найдете. Роберт покажет вам, где я держу обувь. – Он сделал знак слуге, стоявшему поодаль.

Рассерженный его наглым тоном, который только усилил подозрения, Мэтью пошел за Робертом в соседнюю комнату, где стоял сундук с обувью.

Норрис подошел и встал в дверях, с неприязнью глядя на Мэтью. Тому потребовалось около четверти часа, чтобы убедиться, что сапог мастера Хоуи в сундуке нет. Возмущенный тем, что Норрис просто стоял и глазел на него, даже не предложив помощь своего слуги, Мэтью выпрямился.

– И кому вы отдали эти сапоги? – спросил он, признавая тем самым, что здесь их нет.

– Джеффри Холлу, моему слуге. Но он вскоре ушел от меня, причем по своей воле, – вызывающе ответил Норрис, заправляя рубаху в штаны. – И сапоги с собой забрал.

У Мэтью было впечатление, что он говорит правду. Или он просто хороший лжец?

– Куда же он пошел? – спросил он.

Норрис пожал плечами:

– Сказал, что нанялся слугой к городскому джентльмену. Я даже не спрашивал его имя. Кстати, я говорил сегодня утром с королевой, – продолжал он, и на его лице появилась издевательская улыбка. – Она все еще благосклонно относится к моему желанию жениться на виконтессе Вентворт. Мне было велено попробовать еще раз.