Предположение - Аврора Роуз Рейнольдс

где оказалось мое лицо.

— Да, черт возьми. Совершенство — во всем, что ты делаешь, детка.

Я улыбаюсь в свою руку, поворачиваюсь и ложусь ему на грудь, положив подбородок на ладони.

— Я люблю тебя, — повторяю я, глядя ему в глаза, проводя пальцем сначала по одной брови, потом по другой, а затем вокруг губ, которые я так люблю.

— И я люблю тебя, детка. — Он наклоняется и целует меня в губы. — Мне нужно привести себя в порядок. Ты хочешь пойти со мной или мне тебе что-нибудь принести?

— Я хочу кончить, — улыбаюсь я[11].

Он улыбается в ответ, слегка шлепает меня по заднице и встает.

Я следую за ним в ванную, где он моет меня, а когда мы возвращаемся в спальню, снова шлепает. Даже не пытаюсь ничего сказать, когда он это делает; знаю, что бессмысленно просить его остановиться. Вместо этого поднимаю свои трусики с пола, бросаю их в сторону корзины, достаю и одеваю новую пару из ящика.

— Мне они чертовски нравятся.

Я смотрю на свое нижнее белье и хмурюсь.

— Когда, блядь, хлопковые трусики с цветами стали сексуальнее кружевного белья? Не спрашивай меня, но они возбуждают, а ты, одетая только в них, просто невероятно горяча.

Я закатываю глаза и залезаю в кровать.

— Ты такой мужлан.

— Но ты любишь меня, — говорит он, и я улыбаюсь.

— Люблю. Не знаю, что это говорит обо мне, но я люблю тебя.

— Это говорит о том, что ты умная. — Кентон выключает свет и притягивает меня к себе, так что моя голова оказывается у него на груди, а его пальцы путаются в моих волосах, как всегда, когда мы спим. — Ты сможешь заснуть?

Услышав беспокойство в его голосе, я прижимаюсь к нему сильнее.

— Со мной все будет в порядке… Давно у меня не было кошмаров, — тихо признаюсь я, выводя узоры на его груди.

— Интересно, что его спровоцировало?

— Думаю, что разговор с твоей мамой прошлым вечером.

— Что она сказала? — сердится он.

— Она рассказала мне о твоей работе.

— Ты уже знала о моей работе, — говорит он в замешательстве.

Я прижимаюсь ближе.

— Знала, но никогда не думала, что у тебя могут быть неприятности.

— Детка, если бы мы разговаривали об этом несколько лет назад, я бы не смог сказать, что тебе не о чем беспокоиться, но я больше не безрассуден. Я иду на риск, но только когда он просчитан, и наихудший сценарий продумывается и прорабатывается перед каждой ситуацией. — Его рука скользит к моей щеке. — Я не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась. Что-то всегда может пойти не так, и, если это произойдет, мы будем об этом думать, когда это произойдет. Да?

— Да, — я киваю ему в грудь.

— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи, — шепчу я, прислушиваясь к его сердцебиению, позволяя ему усыпить меня.

Глава 9

Дерьмо попадает в вентилятор

— Ш-ш-ш, — шепчу я маленькому комочку меха, который только что опустила на пол в своей старой комнате. Он скулит, и я не могу не поднять его снова, чтобы обнять. — Извини, малыш, но ты должен остаться здесь, пока я не придумаю, как рассказать Кентону о тебе, — говорю я своему новому щенку, после чего опускаю его на пол.

Я была в торговом центре, когда наткнулась на зоомагазин. Внимание привлек маленький белый меховой комочек. Он таскал большую красную жевательную игрушку вокруг загона, полного щепок, в то время как все остальные щенки дрались друг с другом. Я вошла в магазин, чтобы поближе рассмотреть его, и в ту минуту, пока стояла рядом, его голова поднялась, глаза встретились с моими, и я влюбилась. Он подбежал ко мне, такой кругленький, что едва мог бежать прямо. Я подняла его и рассмеялась. Он был таким подвижным и милым, и я сразу поняла, что заберу его домой.

Я осматриваю спальню, убеждаясь, что ему не во что влезть, пока я внизу попытаюсь придумать, как сказать Кентону, что у нас теперь есть собака. Последние несколько месяцев пролетели незаметно. Вскоре после того, как я согласилась остаться с ним жить, мы отправились в Вегас, упаковали мои вещи и выставили квартиру на продажу. А когда вернулись домой, Нэнси пригласила своих племянников выпотрошить кухню. Им потребовалось около месяца, чтобы полностью ее отремонтировать.

Столешницы теперь были из темного гранита, приборы из нержавеющей стали, шкафы из темного дерева, а полы из мрамора. Нэнси хотела переделать и столовую, но после кухонных испытаний я на какое-то время перестала заниматься ремонтом. Мы купили новый комплект мебели для веранды — большой металлический стол и шесть стульев, а также большую круглую кровать для улицы с навесом от солнца. Это идеальное место, чтобы почитать книгу или заняться любовью на закате, что случалось не раз, когда Кентон заставал меня там за чтением.

Я выныриваю из мыслей, когда слышу тихий храп. Смотрю вниз и вижу, что Табс спит. Качаю головой, укладываю его на кровать и осторожно закрываю за собой дверь, надеясь, что он не проснется, пока я не расскажу о нем Кентону.

Раздается звук сигнализации, сообщающий мне, что входная дверь открыта, и я бегу вниз по лестнице. Ступни с громким стуком ударяются об пол, когда я спрыгиваю с последней ступеньки.

— Ты дома, — выдыхаю я, как только он поворачивает голову в мою сторону.

— Да, — с подозрением отвечает он.

Я начинаю ерзать под его взглядом, и впиваюсь ногтями в ладони, чтобы не ляпнуть про Табса. Нужно придумать, как рассказать ему, и думаю, что минет может смягчить удар. При этой мысли мои губы кривятся в улыбке, а он прищуривается.

— Что происходит? — на этот раз слова звучат нетерпеливо.

— Ничего, — немедленно отвечаю я, и он хмурится сильнее.

— Тогда почему ты там, а не здесь? — он указывает на пол перед собой.

Я подхожу, как обычно, приподнимаюсь на цыпочки и запрокидываю голову, ожидая, когда он наклонится, чтобы поцеловать меня.

— Ладно, что, черт возьми, происходит?

— Гм…я… ну… э-э, — начинаю я, пытаясь рассказать ему о Табсе, как вдруг наверху раздается громкий хлопок, и наши взгляды устремляются к потолку, прежде чем он снова смотрит вниз на меня. Когда мы снова встречаемся взглядами, я вижу боль в его глазах. Потом ярость.

— Оставайся здесь, — рычит он, отстраняя меня раньше, чем я успеваю все объяснить.

— Подожди! — кричу я, когда вижу, как он вытаскивает пистолет из-за пояса штанов. Я бегу за ним вверх по лестнице и кричу: — Нет! — когда он толкает