Чудеса в решете - Светлана Алешина

– Так вы не можете утверждать, что между Настей и ее отцом были такие же отношения, как и между вами? – решилась Котова на провокацию.

Она обвела руками пространство, в котором находилась хозяйка квартиры и «пупсик». И увидела, как зарделись щеки неудавшейся актрисы.

– Моя личная жизнь – это мое дело.

– Никто и не спорит, – быстро парировала Лариса. – Тем не менее я жду ответа на вопрос.

– Я не могу утверждать на сто процентов, – чеканя слова, ответила Мартынова. – Но вы проверьте – там не все так чисто, как может показаться. Карякин – еще та птичка… Правда, пупсик?

Она потрепала своего альфонса по щеке. Тот отодвинулся и посмотрел на «Зинулю» с укоризной.

– У вас есть фотография дочери? – спросила Лариса.

– Где-то есть. Сейчас поищу.

Едва Мартынова вышла из комнаты, Лариса попросила «пупсика»:

– Будьте добры, принесите стакан воды.

Альфонс, помедлив и оглядев гостью ставшим уже привычным ей масленым взором, вышел. А Лариса мигом подлетела к серванту и, выхватив фотографию из-за стекла, сунула ее в сумочку, после чего снова села на место.

Когда он появился со стаканом воды в руке, Лариса угрожающим тоном сказала:

– Слушай, пупсик, я сейчас уйду. А ты через пять минут найдешь предлог и выйдешь на улицу. Я буду тебя ждать. Если не выйдешь – пеняй на себя: я упеку тебя в тюрьму.

Глаза «пупсика» от страха стали круглыми, как у ребенка.

– А что я такого сделал? – спросил он испуганно.

– Там узнаешь, – уклончиво ответила Лариса.

Тут вернулась Зинаида Николаевна с фотографией в руках.

– Вот. Настя подарила. Правда, здесь ей всего четырнадцать лет.

Котова взяла в руки фотографию. На нее смотрела красивая светловолосая девочка с большими синими глазами. На обороте было написано: «Милой мамочке от Насти. Люблю».

– Можно мне взять фотографию?

– Бога ради, – ответила Мартынова.

Лариса убрала фотографию в сумочку, присовокупив ее к портрету этой странной парочки. Решив, что для первой беседы она узнала предостаточно, Лариса поспешила уйти. Впрочем, она была уверена, что ей еще предстоит побеседовать с этими людьми, может быть, не один раз.

Котова вышла на улицу и стала ждать. Не прошло и трех минут, как из подъезда вышел «пупсик». Он выглядел еще более испуганно и жалко, чем тогда, в квартире. Остановившись рядом с Ларисой, он настороженно спросил:

– Что вам от меня надо?

– Во-первых, скажи мне свое имя.

– Гена… Гена Шулепов.

– И не стыдно тебе, Геннадий, такому здоровому парню, находиться на содержании у пожилой женщины? – язвительно спросила Лариса.

– Всяк живет как может, – небрежно ответил Гена. – Я ее не просил. Она сама ко мне навязалась.

– Вот что, Шулепов, – сказала Лариса. – Выбирай: или ты сейчас чистосердечно мне во всем признаешься, или я тебя арестую и устрою очную ставку со свидетелями.

– Да что я натворил-то? – испуганно закричал Гена. – В чем мне признаваться-то?

– Свидетели утверждают, что осенью ты не давал прохода Насте Карякиной, приставал к ней. Что тебе было от нее нужно?

Щеки Геннадия порозовели:

– Она мне нравилась. Как женщина.

– А ты ей?

Шулепов смутился. В принципе он мог бы и не отвечать, поскольку ответ был достаточно очевиден.

– И что же, она тебя отшила?

– Ну, в общем, да. – Шулепов смотрел в асфальт и ковырял в нем ботинком.

– Где ты был в тот момент, когда Настю убили?

Геннадий сразу поднял глаза.

– У меня полное алиби. Совершенное алиби, – суетливо произнес он. – Мы были вместе с Зинулей дома. Смотрели телевизор. Так что… Я абсолютно ни в чем не виноват. Да и зачем мне все это? Я совершенно не способен убить человека! Это совсем не в моем стиле!

– Скажи мне, пожалуйста, Гена, на что же вы с Зинулей жили последние четыре года? – вздохнув, спросила Лариса.

– Не знаю. Я живу с ней всего год, – ответил Геннадий. – Это ее дело, где брать деньги. Я ничего не знаю. Может, у Настьки брала.

– Это как? – удивилась Котова.

– Ну, она приходила к нам раз в месяц, тайком от отца, – зачем-то понизив голос, сказал Шулепов. – Они о чем-то шептались с Зинулей, потом Настя пила чай и уходила. Может быть, оттуда и деньги.

– А почему Настя приносила деньги?

– Да не знаю я, – отмахнулся Шулепов. – А Зинуля все равно вам ничего не скажет. Да и не имеет это никакого значения. Посудите сами – если деньги были от Насти: зачем нам убивать ее?

Лариса была вынуждена признать, что в данном случае «пупсик» прав – если по каким-то причинам Настя помогала деньгами своей опустившейся матери, то убивать ее не было никакого резона.

– Ну, ладно, – не сбавляя агрессивных ноток в голосе, сказала Лариса. – А насчет Насти и ее отца – это что, правда?

– Черт их знает, – пожал он плечами. – Думаете, мне есть до этого дело?

– Ну, тебе же нравилась Настя…

– Ну и что? Я что, должен интересоваться, с кем она еще спит, что ли?

– Ты аморальный тип, Шулепов, – вздохнула Котова.

– Вы же сами говорили про отсутствие оценочного подхода, – неожиданно взъелся он.

– Иногда прорывает, извини… Ладно, герой. На сегодня с тобой все. Иди с миром и грей постель своей прелестницы, – язвительно сказала Лариса.

Шулепов обиженно посмотрел на нее и вошел в подъезд. А Котова, выругавшись от злости, что земля носит таких людей, поспешила уехать.

Лариса вернулась в ресторан усталая и голодная. Она распорядилась насчет обеда, и исполнительный Степаныч удовлетворил ее потребности четко и быстро. После еды усталость, перемешанная с недолеченной простудой и легким похмельем от вчерашней вечеринки у Ромаевых, взяла свое. Лариса прилегла отдохнуть на диван Зеленого кабинета и через десять минут задремала.

Разбудил ее телефонный звонок сотового. Она сняла трубку и услышала голос Ромаева:

– Лариса Викторовна, добрый день. Как идет ваше расследование?

– По плану, – ответила Лариса, раздражаясь по поводу того, что не успела она начать, как заказчик уже требует какого-то отчета.

– Вы что-нибудь уже узнали? – не отставал настырный Алексей.

– Прошло слишком мало для этого времени. А ты достал мне ключи от квартиры Насти?

– Пока нет, но я стараюсь.

– Поспеши. И еще. Я думаю, что мне понадобится встреча с главным заказчиком.