Дом - Бентли Литтл

Впереди угрюмо маячил Окдейл. И дом.

Нортон понимал, что там произошло что-то плохое, и порожденный этим ужас оказался таким сильным и всепоглощающим, что стер в сознании все следы о случившемся, полностью очистив память. В течение последних недель жизненные взгляды, убеждения, рациональные основы мышления, которые поддерживали интеллектуальную жизнь Нортона на протяжении полувека, перевернулись вверх ногами, и теперь он видел привидения, встречал злобных детей, наблюдал необъяснимые события, однако у него было предчувствие, что все эти перемены ничто по сравнению с тем, что ждало впереди.

Мысль о возвращении в Окдейл приводила Нортона в ужас, и только то, что Хэл отправится вместе с ним, будет рядом и окажет моральную, интеллектуальную, духовную и, каким бы слабым он ни был, физическую поддержку, не давала ему полностью сломаться перед лицом страха.

Однако сам Хэл также оказался под прицелом. Поведав другу о случившемся, втянув его в это, Нортон, возможно, навлек на него опасность. Опасность, природу которой оба они пока не понимали.

Быть может, нужно отменить поездку, выждать какое-то время, посмотреть за развитием событий? На самом деле никаких причин возвращаться в Окдейл, в дом, не было…

Нет, причины были.

Нортон не мог сказать, что это за причины, но они были, и нельзя было уступать трусости, отказываясь делать то, что нужно было сделать. Всю свою жизнь он преподавал историю, разбирал со своими учениками прошлое, давал моральную оценку принимавшимся решениям и говорил ученикам и себе самому, что они в данной ситуации поступили бы по-другому.

Что ж, вот теперь ему представилась возможность проявить себя в деле. Он должен принять решение, и он знает, каким оно должно быть. Хватит ли у него мужества?

Да.

Но втягивать в это Хэла нельзя. Как ни признателен был Нортон своему другу за совет и поддержку, за готовность разделить ношу, в глубине души он сознавал, что ответственность лежит на нем одном. Он должен сделать все сам. К тому же нельзя было навлекать опасность еще и на Хэла.

Пройдя в комнату, Нортон сбросил одеяло вместе с рассыпанными по нему тостами на пол и, достав из шкафа чемодан, швырнул его на кровать. И начал собирать вещи: белье, носки, рубашки и брюки.

Нет, Хэла он с собой не возьмет. Своего друга он оставит в стороне.

Он вернется в дом один.

Всю дорогу его сопровождали знамения.

Поразительно, как быстро переменились его образ мыслей, жизненные взгляды, склад ума! Всю жизнь Нортон был таким точным, таким логичным и четким – он даже не рассматривал возможность того, что существует что-либо помимо материального мира; и вот теперь он находил смысл в том, что происходило вдоль дороги, видел приметы в мелькающих за окном машины явлениях. Такое мышление, такая вера в то, что сверхъестественные силы исключительно ради него создавали из ландшафта и естественных предметов некие символы, было сугубо эгоцентричным.

Однако Нортон не сомневался в том, что именно это и происходит.

Над городком Магрудер он увидел черную радугу. Не было ни туч, ни дождя, а только дуга из черных и серых полос, протянувшаяся через чистое голубое небо.

Начиналась радуга на пастбище неподалеку от Магрудера.

А заканчивалась, судя по всему, где-то в окрестностях Окдейла.

Были и другие знаки. В Шоу: тушки мертвых белок, уложенные в пирамиду на площадке перед заброшенной бензозаправкой. В Эдисоне: исполинский кедр, чем-то напоминающий девочку, худенькую и вытянувшуюся Донну. В Хейтауне: бородатый растрепанный мужчина, голосующий на обочине с написанной от руки табличкой: «Возвращаюсь».

Нортона едва не хватила кондрашка. Въезжая в Окдейл с востока, он увидел на фронтоне дома флюгер, поднявшийся даже выше здания банка. Проехав через поселок, который за прошедшие годы разросся с двух кварталов до пяти и теперь был насыщен закусочными быстрого питания и заправочными станциями, Нортон углубился в бескрайние поля. Впереди в стороне от дороги возвышался дом, резко контрастируя своей черной массой с приземистыми белыми зданиями других ферм.

Черная радуга заканчивалась у начала ведущей к нему дорожки.

Практически сразу же она исчезла, и первым непроизвольным порывом Нортона было развернуться и поехать обратно в Финли.

Но затем он вспомнил призрак Кэрол, рассыпанные горелые тосты и грязную девочку в пустом доме и понял, что ему нужно довести все до конца.

Возвращайся.

Свернув на дорожку, Нортон подъехал к дому.

Там его ждала ощипанная курица.

Она была нанизана на шест, воткнутый посреди двора, и хотя к ней не было прикреплено никакой записки, Нортон понял, что она выставлена в знак приветствия. Судя по всему, курица была убита совсем недавно; она, очевидно, не просидела много времени на палящем солнце, и раскрытый оранжевый клюв на ощипанной голове придавал ей такой вид, будто она улыбается.

Одно крыло без перьев указывало на дом.

Проследив взглядом в ту сторону, Нортон принялся изучать веранду и темные окна – и вдруг поймал себя на том, что затаил дыхание.

Он приготовился увидеть Донну.

Донна.

Внезапно все вернулось в живейших подробностях – все то, что произошло с его семьей. Сидя в машине, Нортон глядел на курицу, чувствуя, как его охватила дрожь.

Донна.

Он отчетливо представил ее лицо, чересчур яркие глаза, хитрую усмешку и грязную загорелую кожу. У него в памяти не сохранилось, когда он познакомился с этой девочкой; казалось, она была рядом всегда. Они играли вместе в детстве. Дом стоял особняком, соседей рядом не было, а брат и обе сестры Нортона были значительно старше его, поэтому других товарищей по играм у него не было до тех пор, пока он не пошел в школу. Но и тогда Донна оставалась его лучшей подругой.

Сначала они занимались всем тем, чем обыкновенно занимаются дети: строили крепости, копали подземные ходы, играли в разные игры. Но постепенно все изменилось. Даже сейчас Нортон не мог сказать, как это произошло и почему он подчинился переменам. Уже тогда он понимал, что поступает плохо, и его мучили стыд и чувство вины. У него хватило ума скрывать все от своих родных, хватило ума ни о чем не рассказывать родителям, брату и сестрам, – но в то же время не хватило ума, чтобы отказаться от всего этого.

Все началось с муравьев. Донна нашла за домом муравейник, недалеко от силосной ямы. Пригласив Нортона, она наступила на муравейник, и оба со смехом наблюдали суетящихся муравьев. Затем Донна попросила своего приятеля подождать немного, а сама убежала в дом. Вскоре она вернулась с керосиновой лампой и спичками. Нортон догадался о том, что она собирается сделать, и это ему совсем не понравилось – он знал, что им за это влетит, – но Донна только улыбнулась и попросила его набрать сухой травы и тонких веток. Нортон подчинился. Он положил траву и ветки на примятый муравейник, Донна облила все керосином, отставила лампу в сторону и зажгла спичку.