Темные тропы - Антон Кравин

Вот уж комплимент так комплимент! Данила не сдержал улыбку.

– Ты возьмешь меня в жены?

– В моем племени принято сначала познакомиться. Получше узнать друг друга.

– Хорошо, давай. Здесь?

Данила нервно оглянулся. Никто не спешил ему на помощь, и даже Вождь не рвался защитить девичью честь Лианы. Первобытное племя, простые нравы. Но Данила, во-первых, не был уверен в том, что Вождь не убьет его потом. Во-вторых, не настроен был на роман – не время и не место. В-третьих, он бы, может, и не отказался… Данила усилием воли загнал мысль Гешки поглубже. Никто бы не отказался, но о последствиях нужно думать. Лучше отвергнуть предложение Лианы.

Когда Данила еще учился в школе, приятели долго обсуждали тему, что парни могу переспать с девушкой «просто так», девушки же в большинстве своем – нет. Им обязательно нужно прежде влюбиться. Ну, или потом, чтобы оправдать своё «бесстыдство», – мозги у них так повернуты.

Чтобы не приключилось ненужной влюбленности, надо девочке отказать мягко, чтоб она не обиделась. Мир в отряде – сейчас главное.

– Не здесь. Победим змееглазых – тогда посмотрим. Сражение и общий враг сближают, да, Лиана?

– Да, – выдохнула она и посмотрела с уважением, – ты – мудрец! Я не ошиблась. Ты лучше своих друзей.

– Вот и славно, – Данила подозревал, что улыбка у него совсем кривая и невеселая. – А теперь все-таки иди спать.

Смена прошла спокойно, и он завалился отдыхать, чтобы вместе со всеми подняться на рассвете.

Небо медленно приобретало дневной цвет: сперва стало венозно-багровым, потом посветлело и, наконец, налилось знакомым уже багрянцем. Данила поймал себя на мысли: еще несколько дней под таким небом, и он сойдет с ума. Красный – цвет голода и агрессии, землянам привычно другое небо.

Пора было выдвигаться. Вождь предложил заглянуть в разграбленную змееглазыми деревню, чтобы забрать припасы и оружие, – здесь недалеко.

Данила согласился. Много с имеющимся оружием не навоюешь – патроны кончатся. Отравленные стрелы, копья, дротики и ножи не помешают. Да и запасы съестного неплохо было бы пополнить.

Умылись в речке (воду Данила попробовал не без содрогания, но на вкус она почему-то мало отличалась от водопроводной, разве что слегка припахивала тиной), тщательно затоптали и залили кострище и выдвинулись.

Шли цепью. Впереди – Вождь, за ночь восстановившийся после ранения, или просто обретший цель. За ним – Лиана, напряженная, тонкая, с мускулистыми стройными ножками (дурак ты, Данила, все-таки. Никому не говори, что от такой девчонки отказался), дальше – Картограф, Прянин, Маугли, замыкал Данила. Молчали.

Вскоре впереди показалась деревня. Запахло гарью.

Данила видел сожженные деревни и раньше. И считал, что к этому нельзя привыкнуть. Есть грань, переступив которую ты из мужчины и солдата превращаешься в убийцу. Есть грань, за которой ты уже – не человек, да и не зверь, потому что звери не убивают просто так.

Это была даже не деревня – стойбище. Вместо деревянных домов или землянок – шатры из шкур, кругами обступившие утоптанную до каменного состояния площадь с центральным очагом и капищем. Стойка для копий, перевернутый котел на углях.

Уцелело несколько самых дальних шатров, остальные валялись грудами обугленных шкур и жердей. Защитники деревни – те самые воины, с которыми плечом к плечу Вождь принял последний бой, – остались на площади. Их привязали к идолам, выточенным из известняка, и разожгли вокруг костер. От него, наверное, и поползло дальше уничтожившее шатры пламя.

– Жуга был ранен, отец, – запрокинув голову к небу и глотая слезы, сказала Лиана, – он был ранен, не мертв, когда они привязали его. Я знаю.

– Как вы хороните мертвых? – спросил Данила у Вождя. – Если их нужно закопать, мы поможем.

– Мы их сжигаем. Они уже погребены, – ответил Вождь, будто на десяток лет постаревший.

– Тогда веди нас к тайнику – и пойдем мстить.

Подействовало. Вождь встряхнулся и поспешил к крайнему, не тронутому пожаром, ряду шатров и потом дальше, к небольшой роще, или, вернее, саду – деревья плодоносили.

У кряжистого деревца чуть выше человеческого роста Вождь остановился, опустился на колени и принялся ладонями отгребать землю от корней. Лиана помогла отцу, и вскоре они расчистили до того надежно скрытую под дерном крышку люка. Вождь поддел ее, потянул, Данила ухватился с другой стороны, и они открыли тайник.

В сухой, выложенной известняком яме хранилось оружие и еда. Как понял Данила, племя людей давно уже не надеялось на победу, лишь пыталось выжить… отсюда и схрон. К сожалению, воспользоваться накопленным было почти некому. Лишь двое уцелевших, сдерживая слезы, перебирали снаряжение.

Данила ничего не смыслил в первобытных войнах и не умел обращаться с первобытным оружием, поэтому доверил выбор Вождю.

* * *

Вышли конечно же с опозданием. В основном из-за Марины (и отряда приставленных к ней то ли телохранителей, то ли обожателей) и, разумеется, Олюкта. Жрецу тоже полагалась свита – три здоровенных лба, косая сажень в плечах, татуировки змей от запястий до локтей и зловещего вида тесаки на поясе. Пока все собрались, пока выстроились, обсудили порядок движения и разобрались, кому будет оказана честь идти рядом с Мариной, – наступил условный полдень, когда небо достигло максимальной яркости свечения, а жара стала совершенно невыносимой.

От всего этого бардака Мансуров тихо бесился.

Армейская его натура с такой силой восставала против неорганизованности и бессмысленной болтовни, что полковник еле сдерживался, чтобы не наорать на змееглазых, построить их в две шеренги и пинками заставить исполнять команды быстро, молча и эффективно.

Но раздавать налево и направо пинки, во-первых, чревато непредсказуемыми неприятностями, а во-вторых, совершенно бесполезно. У змееглазых своя, крайне запутанная система чинов и рангов, с совершенно дикой схемой перекрестной субординации. Жрецы командуют всеми, кроме военных, военные командуют административными служащими от мэра и до последнего носильщика, те, в свою очередь, посылают к чертям охотников, которые находятся в равных правах с военными, будучи при этом штатскими, то бишь подчиняясь жрецам, – короче, черт ногу сломит в этой кастовой системе. Вроде бы и теократия, но медлительная и неэффективная.

Ну наконец-то вышли. В самый солнцепек при полном отсутствии солнца.

Отряд Верховного присоединился к ним уже на выходе из города. Правитель ехал инкогнито, окруженный плотным кольцом телохранителей, и в контакты с такой шушерой, как Шейх, не вступал.

Даже джунгли потели. Крупные капли росы выступали на огромных листьях папоротников, гнилью тянуло от лиан, и влажный мох пружинил под ногами. Воздух можно было резать ножом.

Мансурову доводилось бывать в земных джунглях, в Африке, в Южной Америке и Индонезии, куда его забрасывали интересы Главного Разведывательного Управления Генштаба Росссийской армии, в просторечии ГРУ. Он знал джунгли, умел по ним ходить, умел их читать. Приходилось ему и устраивать засады в джунглях, и, увы, попадать в чужие засады.