Аристократия в Европе 1815-1914 - Доминик Ливен

Упадок уральской металлургической промышленности определялся многими причинами. Как правило, в девятнадцатом веке основным залогом успеха в металлургии было наличие железного рудника и угольного месторождения, который находился в непосредственной близости от предприятия или был надежно связан с ним железной дорогой. Уральские железные руды были чрезвычайно удалены от угольных шахт, и до 1890-х годов, когда железнодорожная сеть стала достаточно разветвленной, перевозить уголь на столь огромные расстояния не представлялось возможным. А при колоссальных лесных массивах, которые никто не мешал переводить на древесный уголь, подобные перевозки казались попросту нерентабельными. Однако производство, основанное на допотопных древесно-угольных технологиях, не могло конкурировать с современными предприятиями черной металлургии, которые появлялись в Европе, особенно если учесть, что транспортировка уральской продукции даже на российские рынки осуществлялась медленным и опасным речным путем. К тому же, законный статус крупных предприятий, так называемых «собственных заводов», ограничивал возможность их владельцев по личному усмотрению продавать железную руду и древесину. Управление также нередко оставляло желать лучшего. Например, когда в 1902 г. чиновники Государственного банка провели инспекцию крупных, но обанкротившихся заводов князя К. Е. Белосельского-Белозерского, они пришли к выводу, что географическое положение этих заводов весьма благоприятно, так как они расположены поблизости от новой железнодорожной линии, с избытком обеспечены железной рудой и окружены богатейшими лесами. По их мнению, все проблемы заводов Белосельского-Белозерского были порождены некомпетентным планированием и ведением учета, что привело к инвестициям, не отвечающим ни требованиям рынка, ни сложившимся на месте условиям. Не менее убийственным было и заключение Совета Министров, согласно которому «индустриальные предприятия Демидовых, некогда прочно стоявшие на ногах, уже длительное время находятся в состоянии полного упадка»[200].

Но хотя Демидовым угрожало банкротство, а Строгановы в 1910 г. решили закрыть свои предприятия, будущее уральской металлургии, несмотря на всю тяжесть ее положения, было отнюдь не безнадежно. Завершение в 1906 г. строительства железнодорожной магистрали С.-Петербург — Вятка — Пермь способствовало преодолению изоляции уральского региона. Урал располагал намного более крупными месторождениями железной руды, чем Украина, а в Западной Сибири находились богатые угольные месторождения. На помощь пришла финансовая поддержка Петербурга, направленная на реорганизацию уральских заводов и основание картеля по сбыту «Кровля», который должен был составить конкуренцию гигантской украинской монополии «Продамет». Однако на тот момент могущество «Продамета» оказалось необоримым, и картель «Кровля», среди основателей которого были Демидовы, Строгановы и Шуваловы, мог рассчитывать лишь на доминирующие позиции на рынках Урала, Сибири и Центральной Азии. Тем не менее, с течением времени принадлежавшие дворянам огромные уральские рудники, заводы и леса вполне могли снова оказаться весьма прибыльными[201].

Но пока лидерство в области металлургии и добычи угля оставалось за Украиной. До 1880-х годов большая часть минеральных ресурсов Южной Украины находилась в руках дворян, но «к началу 1890-х они были уже не в состоянии сохранять контроль над принадлежавшими им месторождениями. Крупные землевладельцы, которые сами разрабатывали находившиеся на их земле полезные ископаемые, как например, И. Г. Иловайский, Г. В. Депрерадович, Я. И. Древицкий, П. А. Карпов, В. Н. Рутченко, П. П. Рыковский и М. Щербатов, после освобождения крестьян начали отдавать свои месторождения в аренду еврейским предпринимателям. Позднее многие месторождения были проданы крупным зарубежным капиталистам, которые имели возможность оснастить их новейшей техникой и нанять владевших ею инженеров-специалистов»[202].

Центром украинской металлургической и угледобывающей промышленности была Екатеринославская губерния, особенно южные ее уезды. На протяжении большей части восемнадцатого века это были пустынные места, где в царствование Елизаветы Петровны (1741–1762) возникли редкие поселения беженцев с Балкан. Однако, как отмечалось в статье 1916 года: «Во второй половине девятнадцатого столетия снова иностранцы являются культуртрегерами этой области. Поэтому-то так мало здесь усадеб. Здесь не найти коренного, постоянного класса населения. Остались больше случайные пришельцы, а если и были земли, принадлежавшие лучшим русским фамилиям, то владетели и представители их не жили на местах и даже не бывали никогда в своих владениях. Позже они стали усиленно продавать свои земли. Как только обнаружилось местонахождение каменного угля или руды, и промышленники предлагали деньги (хорошие по тем временам), сейчас же собственники охотно расставались со своим имуществом. Но они делали невыгодное дело»[203].

В Донбассе, центре украинской угольной промышленности, наиболее известным шахтерским поселением стала Юзовка, основанная в 1870-е годы выходцем из Уэльса, фабрикантом железных изделий Дж. Дж. Юзом. Его шахты, содержавшие «самые богатые в Донбассе залежи коксового угля» были частью имения размером в 20000 десятин, которое принадлежало князю Павлу Ливену, камергеру при дворе императора Александра II и предводителю дворянства в далекой Ливонии, куда уходили корни Ливенов и где находилось большинство их имений. Когда Юз взял землю в аренду, «там находились две хижины и загон для овец, а вокруг них, насколько хватало глаз, расстилалась ровная степь, «совершенно открытая местность, лишенная какой-либо растительности»». Первоначально Ливены передали Юзу права на шахты на девяносто девять лет, но в 1882 г., после смерти князя, вдова его продала принадлежащие ей земли. Решить проблемы, связанные с созданием буквально на пустом месте города и шахт, было не под силу ни самой княгине Ливен, ни одному из тех управляющих, каких она могла бы нанять. К тому же, знатная дама, как и ее управляющий не смогли бы контролировать предприимчивого капиталиста, взявшего в аренду их отдаленные земли. Подобное положение дел лишь привело бы к угрозам, обвинениям и тяжбам. В 1887 г. княгиня посетила свое имение, и вид бунтующих шахтеров и казачьих отрядов отнюдь не развеял ее опасения. Согласно воспоминаниям ее сына, неприятности, создаваемые Юзом, который постоянно нарушал условия контракта, в конце концов вынудили Ливенов продать имение за 2,5 миллиона рублей. Вырученные деньги пошли на приобретение в Ливонии лесных угодий, по размеру не уступавших проданным землям, а также были вложены в ценные бумаги. Сделка была явно невыгодной, и за Юзовку Ливены выручили куда меньше ее настоящей цены, однако в сравнении с приграничными землями, уэльскими литейщиками и бунтующими шахтерами прибалтийские леса и российские акции казались знакомыми, надежными и необременительными источниками дохода[204].