Война Волка - Бернард Корнуэлл

— Я всегда удивлялся. — заметил Осферт, когда мы проезжали мимо зловещих трофеев. — почему Сигтрюгр не занял это место первым?

— Потому что оно в Нортумбрии?

— Кто знает? Теперь это точно уже не Нортумбрия.

Мой зять, а вернее, мой бывший зять, конечно, мог бы занять Меймкестер, но, сказать по правде, его войска едва хватало на гарнизоны Эофервика и Линдкольна. Прочими крупными крепостями Нортумбрии владели лорды, как я Беббанбургом, и путешествие последних недель показало, что мы, лорды, далеко не всегда исполняем приказы Сигтрюгра, Эдуард Уэссекский ожидал повиновения от всех своих подданных, но Нортумбрией правили викинги, которые могли подчиняться тому, кто называл себя королем в Эофервике, а могли и не подчиняться.

— Когда-то Нортумбрия была могучей страной. — сказал я Осферту, добравшись до центра старого римского форта. — Скотты платили нам дань, морщины нас боялись, мы были богаты.

— Все изменилось, когда вторглись язычники. — ответил он.

Его люди скрывались на боковых улицах, где жили их семьи и располагались конюшни, Форт Меймкестер напомнил мне Честер, поскольку римляне строили крепости по общему образцу. Их строения давно разрушились, но новые дома, хранилища и конюшни ставили на месте прежних, В Честере до сих пор сохранился большой дом, но здесь он был бревенчатый, крытый соломой, а рядом — новая церковь, даже выше дома. Повсюду, где строили саксы, они ставили церковь.

— Я предоставлю кров, где ты можешь остановиться. — сказал Осферт, устало выскользнув из седла и отдавая слуге поводья.

Второй слуга придержал Тинтрига, пока я спешивался.

— Мы не останемся надолго.

Я поморщился от боли в спине.

— Вашим лошадям нужен отдых. — настаивал Осферт. — и тебе самому следует отдохнуть.

Это верно, даже Тинтриг, крепкий конь, не раз споткнулся, пока мы подъезжали к бургу, он взмок и тяжело дышал.

— Два дня. — нехотя согласился я. — а потом мне нужно присоединиться к Сигтрюгру.

Осферт колебался, и я понимал, что он хочет снова упомянуть витан и уговорить меня на нем присутствовать, но, похоже, понял, что лишь зря потратит слова.

— Беттик покажет твое жилище. — произнес он вместо уговоров и кивнул своему управляющему, одноглазому и хромому.

— А мои люди?

— Их накормят и дадут кров. — сказал Осферт, Он уже отвлекся на двух священников, притащивших ему листы пергамента. — Пообедаем в большом доме! — крикнул он, поспешно удаляясь.

— Он похож на отца. — сказал я управляющему.

— Жаль, что он не носит отцовской короны, господин. — сказал Беттик.

Я проверил, чтобы у моих людей была пища и место для отдыха, сделал им бессмысленное предупреждение не шляться по тавернам и не встревать в драки и вслед за Беттиком пошел к дому с южной стороны форта, В нем еще сохранились старые римские стены, хотя штукатурка с них отвалилась, а крыша теперь была соломенная, В крайней комнате, видимо, когда-то находилась торговая лавка, а в большей, внутренней, размещались кровать, табурет и стол, тростниковые циновки на полу и очаг. На улице потеплело, и я отказался от предложения Беттика развести огонь, Рорик вошел вслед за нами.

— Раздобудь мне поесть. — приказал я ему. — и эля, И себе чего-нибудь тоже.

— Я покажу тебе, где найти еду, парень. — Беттик увидел замешательство Рорика.

— А где ты потерял глаз? — спросил я управляющего.

— В Восточной Англии, господин, В ужасной битве пару лет назад.

— Я ее пропустил.

Большую часть того времени, что Эдуард потратил на завоевание Восточной Англии, я провел в Честере.

— И очень жаль. — продолжал Беттик, Он умолк, но я вопросительно смотрел на него, и он пожал плечами. — Король выстроил нас перед рвом, господин, Датчане столкнули нас туда, и мы потеряли много хороших воинов.

— Перед рвом? Не за ним?

— Он решил, что это не позволит нам отступать.

— Когда-то я возлагал на него надежды. — угрюмо произнес я.

— В итоге он разбил тех датчан. — сказал Беттик, но слова не звучали как похвала. — Я покажу твоему парнишке, где найти поесть, господин.

Едва он ушел, я отстегнул пояс с мечом, стащил через голову кольчугу вместе с засаленной кожаной подкладкой, лег на кровать и уставился на грязную циновку, Я пытался представить лицо Стиорры и не мог, Я вспоминал ее жизнелюбие, улыбчивость и ум. Где теперь ее дети? Я крепко зажмурился, чтобы удержать слезы. Еще сильнее я сжал свой молот, так что заныли пальцы. Проклятие нанесло удар, но кончилось ли оно? Я зря потратил несколько недель жизни, пересек Британию, чтобы спасти того, кто не нуждался в спасении, потом гнался за врагом пол пути к Эофервику, только чтобы застрять в этом мерсийском бурге, где звон колокола созывает верующих на полуденную молитву, Я думал о Беббанбурге, где безбрежное море бьется о песчаный берег, где над большим домом дует ветер, где я должен сейчас быть.

— Приветствую, господин. — раздался чей-то голос.

Я не слышал шагов и вздрогнул, Я сел на постели, ища взглядом Вздох Змея, но тут же расслабился. Это оказалась Мус, известная также как Сунгифа, сестра Гомерь, вдова епископа, потаскушка и возмутительница спокойствия.

— Разве ты не должна сейчас быть на молитве? — язвительно поинтересовался я.

— Мы всегда молимся. — ответила она. — вея жизнь — молитва. Вот, господин. — она протянула мне что-то, завернутое в льняную ткань, Я развернул и обнаружил кусок кровяной колбасы. — А это вино лорда Осферта. — добавила Мус, опуская у моих ног флягу.

— Лорда Осферта?

— Он же сын короля, разве нет?

— Он бастард.

— Народ болтает, что и лорд Этельстан тоже бастард.

— Нет, Его родители были женаты, Я знаю священника, который их обвенчал.

Она протащила скамейку по полу и уселась напротив меня.

— В самом деле?

— Точно.

— Значит. — начала она, но засомневалась.

— Значит. — продолжил я. — он законный наследник отцовского трона.

— Но. — сказала она и опять запнулась.

— Но. — закончил я. — этот мелкий кусок дерьма Этельвирд имеет могущественного дядюшку.

— Ты про Этельхельма?

— Чья сестра стала женой Эдуарда.

— Но он отослал ее прочь. — сказала Мус. — и теперь у него новая женщина.

— Однако. — напомнил я. — у лорда Этельхельма четыре или пять сотен воинов, А у той новой женщины войска нет, только красивые сиськи. — Мус захихикала, а я нахмурился. — Тебе не следует над этим смеяться. Ты же монахиня.

— Разве я похожа на монахиню?

Она была в бледно-желтом льняном платье, а когда я рассмотрел получше, то увидел, что края платья расшиты голубыми цветами. Дорогое, решил я.