С Лубянки на фронт - Анатолий Терещенко

Гитлер был настолько уверен в победе, что пригласил на парад, который должен был состояться на Красной площади, французский легион Диро, экипированный киверами наполеоновской армии, словно подчеркивая, что Бонапарт хоть и взял Москву, но не поверг Россию. А он это скоро сделает.

Захваченный в плен под Звенигородом немецкий солдат 252-й пехотной дивизии существенно дополнил информацию о готовящемся параде. Он рассказал, что к ним в часть прибыла специальная рота гитлерюгенда для участия в торжествах по случаю взятия Москвы.

После «парада победы» по одной из бредовых идей фюрера был разработан также план инженерных сооружений для подъема воды в Москва-реке и ближайших к ней водоемах и водохранилищах, чтобы затопить советскую столицу. А на одной из возвышенностей у берега рукотворного моря планировалось установить памятник, символизирующий покорение России.

Но когда под Москвой провалился гитлеровский план «Тайфун» и наши войска погнали тевтонцев на запад, в районе Можайского железнодорожного узла в тупике был захвачен немецкий трофей — эшелон с красным гранитом и другими отделочными камнями.

Экзальтированные юнцы фюрера в спешке ретировались — бежали в фатерлянд, а брошенные кивера, гранит, мрамор и даже несколько вагонов с шортами и панамами, предназначенными для армии генерала-фельдмаршала Эрвина Роммеля, воюющей в районе Аль-Аламейна в Северной Африке, не весть как попавшие в заснеженное Подмосковье, достались Красной армии.

После войны, во время восстановительных работ в центре Москвы, гранит был использован для отделки первых этажей нескольких зданий, находящихся на нечетной стороне по улице Горького. Эти камни легко узнаваемы по красному оттенку, а мрамор, ввиду его небольшого количества, пошел на отделку внутренних интерьеров домов и станций метрополитена.

Гитлер часто увлекался разными прожектами.

Веря в скорое порабощение России, у него постоянно роились планы активизации и эффективности грабежей покоренной огромной страны. Еще накануне войны он пригласил к себе уже упоминаемого выше министра путей сообщения Третьего рейха Юлиуса Дорпмюллера и предложил создать новый тип железных дорог, несмотря на то что к этому виду транспорта он относился как к «реликту». Быстро нашли координатора и руководителя проекта. Им оказался доктор технических наук Гюнтер Винс, предложивший идею на базе создания широкой железнодорожной колеи от 4 до 5 метров сконструировать для них локомотивы, не имеющие аналогов в мире.

10 сентября 1941 года на конференции научного общества Гюнтер Венс порекомендовал подключить к важной работе министра вооружения и боеприпасов Фрица Тодта. И работа закипела…

24 мая 1942 года в штаб-квартире фюрера проходило совещание. Присутствовали, естественно, кроме Гитлера рейхс-министр военной промышленности Шпеер, рейхсляйтер Борман и министр путей сообщения Дорпмюллер.

Шпеер доложил страшные выводы из прошедшей зимы. Кстати, он не раз летал над заснеженными полями Подмосковья, где был повержен в прах план операции «Тайфун» по захвату советской столицы. Он видел масштабы катастрофы с высоты птичьего полета. То, что видел Шпеер в иллюминаторе самолета, автор описал в книге «Снег», укротивший «Тайфун».

И вот, что услышал Гитлер.

Оказалось, что 70 % подвижного состава русский Дед Мороз вывел со строя. Колея в 1520–1524 мм в России узкая, тыл задыхается с подвозкой боеприпасов и вооружения и вместо паровозов нужна другая техника.

Гитлер спросил:

— Так что же вы предлагаете, обрисуйте проект точнее.

— Мой фюрер, — начал Тодт, — это будут газотурбинные, электрические или дизельные локомотивы. Ширина двухэтажных вагонов будет шесть метров, высота — четыре с половиной метра. По существу, это жилые дома на колесах для наших бюргеров, которым предстоит некоторое время при освоении русской земли пожить в этих вагонах. А сколько грузов и людей на таких поездах мы можем подвезти в Россию и вывезти из нее все, необходимое Рейху!

— Какая общая маса такого состава? — поинтересовался Гитлер.

— Десять тысяч тонн, — ответил Шпеер.

— А сейчас? — Гитлер взглянул на главного железнодорожника.

— Самый тяжеловесный состав — до двух тысяч, — продемонстрировал свои знания Дорпмюллер…

Фашисты, к счастью для мировой цивилизации, не успели создать в окончательном варианте ни ядерной бомбы, ни надежных баллистических ракет, ни летающих тарелок, ни циклопичных локомотивов, ни проложить широкой колеи…

Это предупреждение новым конквистадорам Запада, желающим в третий раз попробовать сломать Россию.

Эти попытки тщетны — пусть читают дневники Михаила Михайловича Пришвина, он там много чего поучительного написал и для нас, россиян, и для наших все никак не успокоившихся недругов!

После сдачи дел 3-го Управления НКО СССР начальнику вновь организованного 17 июля 1941 года Управления особых отделов НКВД СССР комиссару госбезопасности 3-го ранга В.С. Абакумову А.Н. Михеев выехал на Юго-Западный фронт (ЮЗФ) в качестве начальника Особого отдела ЮЗФ, захватив с собой часть оперативников центрального аппарата.

Есть данные, что просьба, изложенная в рапорте А.Н. Михеева об отправке его на фронт в середине июля сорок первого, рассматривалась Сталиным и была удовлетворена им лично. Наверное, руководитель страны тоже прочувствовал искренность в патриотическом порыве порой ершистого молодого начальника военной контрразведки. И он, невольно подчиняясь глубоким мыслям, запечатленным Данте Алигьери в песни четвертой из «Божественной комедии», — «ворвался вглубь моей дремоты сонной / тяжелый гул, и я очнулся вдруг, / как человек, насильно пробужденный», — понял, что в тот момент он может и должен поступить только так и не иначе.

Думается, Михеев пытался уйти в другую жизнь, чтобы забыть то, что было еще недавно и с чем он был не во всем согласен. Но это мнение автора…

Да, семнадцатого июля Анатолий Николаевич был назначен начальником Особого отдела Юго-Западного фронта, но это назначение не следует считать понижением. Надо учитывать суровость того времени. В те дни ведь решалась судьба страны! Германские войска, реализуя свой план «блицкрига» в ходе авантюрной операции «Барбаросса», готовились за какие-то теплые недели лета и в крайнем случае ранней осени управиться с Советской Россией. Поэтому в действующую армию направляли самых надежных, проверенных в делах командиров, самых лучших начальников.

Лишним доказательством такой практики в те тяжелейшие дни для советских людей является утверждение на должность командующего Резервным фронтом первого заместителя наркома обороны генерала армии Г.К. Жукова.

А на следующий день 18 июля 1941 года ЦК ВКП(б) принял Постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», что явилось солидным подспорьем и конкретным целевым указателем в организации дальнейшего развертывания партизанских и разведывательно-диверсионных действий за линией фронта. Это хорошо понимал А.Н. Михеев, работавший в тесном контакте с 5-м Управлением РККА, которое было преобразовано 26 июня 1940 года в Разведывательное управление Генштаба Красной армии, возглавляемое генерал-лейтенантом Ф.И. Голиковым. На представителей военной разведки возлагалась большая часть задач по работе в направлении создания мощной базы партизанского движения. Отряды народных мстителей надо было обучать и материально обеспечивать…