Разведка - это пожизненно - Всеволод Радченко

В другой раз рано утром меня отвозят на моё любимое место. И вот вдалеке уже вижу первых уток, моих ещё нет, но скоро будут — я в этом уверен. И действительно вскоре начался лёт. Стреляю. Подбираю дичь. Уже не горячусь. Шесть-семь уток — и хватит на всех — больше не нужно. Заканчиваю стрельбу и направляюсь к дороге. Наконец-то дошёл до последней протоки, перехожу через островок, он сухой, и усаживаюсь в ожидании машины. Ружьё рядом, заряжено на всякий случай, дробь — четвёртый номер.

Тепло. Яркое утреннее солнце. Утки в этом месте пролетают редко, да и я их уже не жду. Далеко в чистом небе появляется стая гусей — летят в моём направлении. Слежу. Четвёрка гусей летит прямо на меня. Тихонько пододвигаю ружье, спускаю предохранитель. Снижаются, вот уже летят совсем низко, метрах в двадцати над землёй. Я замер. Помню, что на охоте, особенно на гуся, шевелиться нельзя — вожак сразу заметит и отвернёт в сторону. Гусь хорошо видит всё впереди под углом примерно 45 градусов. После этого он может пролететь дальше над охотником и не заметить его, так как охотник будет уже вне поля зрения. Гуси летят цепью. Проходят надо мной под небольшим углом. Лучше не придумаешь! Стреляю. Сидя стрелять не очень удобно, но вставать нет времени. Попадаю — первый гусь падает вниз. Успеваю выцелить четвёртого в цепочке — бью — тоже летит камнем вниз и падает в десяти метрах от первого. Оба падают не в воду, а прямо на мой маленький островок. Оба убиты намертво. Во время охоты на гусей, когда они летят довольно высоко, часто бывают подранки, и, упав, подраненный гусь пытается убежать. Но здесь никто не бежал, хотя дробь для охоты на гуся мелковата, — обычно в таком случае используют дробь первого или второго номера. Но так как расстояние небольшое, моих выстрелов хватило с лихвой. Убитые гуси крупные, килограмма по три, гуменник тёмного буро-дымчатого цвета, только лапы жёлто-оранжевые.

Особая охота в этих местах на дрофу. Дрофы небольшими стаями пасутся здесь между поймой, сухим подъёмом и сопками. Им, видимо, тоже подходят эти места для обитания. В жаркое время дрофам нужен водопой.

Как-то выезжаем на машине на дорогу после охоты на уток. Вижу в стороне — дрофы. Далеко. С ружьём на выстрел вряд ли можно подойти, но у нас есть карабин. Он завёрнут в одеяло, и мы его быстро достаём. Начинаю, пригнувшись, подбираться к дрофам. Одного крупного «дрофача» уже хорошо вижу. Между нами метров 150, ещё немного, и можно будет стрелять. Лёжа стрелять не могу — сухая, но высокая трава. Целюсь с колена, стреляю — должен попасть. Но вся стая и мой «дрофач» взмывают вверх и летят вдаль к сопкам. Увы! Возвращаюсь к машине, едем дальше в наш лагерь. Выехали на заросший травой просёлок и понеслись. И вдруг видим: прямо на дороге лежит большая птица — это мой «дрофач», ещё тёплый. Посмотрели — пуля попала прямо в сердце, но птица смогла пролететь ещё минимум метров 500. Красавец. Крупный самец с красивым пёстрым раскрасом по спине и почти белым бежевым пузом. У нашего самца на голове как бы усы с двух сторон, мужское украшение. Взвесили добычу — 12 кг. Мясо дрофы, хотя это дичина, белое и очень вкусное, плотное, даже грубоватое. Замороженный кусок дрофы возил в отпуск в Москву, чтобы угостить друзей.

Однажды при охоте на утку вечером задержался. Охотился осенью, темнеет быстро. Утка уже не летит, я решаю уходить, и вдруг сзади, т. е. от берега, налетает крупная птица — гусь? Стреляю влёт — падает прямо в воду. Неглубоко, и я иду к подбитой птице. Вижу, торчат большие лапы, совсем не гусиные, скорее лапы крупного петуха. Я огорчён, так как думаю, что убил цаплю. Цапля — птица не охотничья, и я никогда по ней не стреляю. И тут понимаю, что это дрофа. Чистая случайность.

Чудес при поездке на Красную речку бывает немало. Лучшее чудо — это лапша на костре в ведре с чирками. Чем больше чирков, тем вкуснее. Два-три, а то и четыре чирка. Это чудо повторить где бы то ни было невозможно. Только ради того, чтобы побывать два-три раза в году на охоте на Красной речке, можно надолго остаться в Монголии — уж очень это красиво.

Главной же моей охотой в эти годы была охота на волка. Волк в Монголии — «враг народа». Утверждают, что матёрый волк уничтожает до 25 овец в год, но особенно любит нападать на лошадей. На охоту на волка я ездил, как правило, с монгольскими охотниками-профессионалами. Знание повадок волка в этой степной охоте очень важно. О волке в Монголии сложены целые легенды, и охота на «серого бандита» является почётной.

Расскажу только о двух эпизодах охоты на волка. Секретарь ЦК МНРП Балхажав пригласил нашего посла Павлова и меня посетить Восточный аймак. Посещение Восточного аймака помимо официальной части включало охоту на волков. Восточный аймак — это степной скотоводческий район с редким населением. Через необъятные степи и невысокие сопки этого района проходит ежегодная миграция тысячи стад азиатской антилопы — джейрана и дзейрана. Волку есть где развернуться. В Монголии степной волк крупный и производит впечатление могучего животного. Отдельные особи матёрых самцов достигают веса в 70, а то и 80 кг. Зверь бурого цвета, часто с рыжеватыми подпалинами на боках и животе. Окраска прямо под цвет пожухлой выгоревшей степной травы.

Наша база, две нарядные гостевые юрты, — прямо в открытой степи, в районе предполагаемой охоты. На рассвете мы выехали на трёх «уазиках»: на одном — посол, на втором — Балхажав, на третьем — я. Моим проводником был председатель аймачного совета. Настоящий охотник, знающий бескрайнюю степь, как свой дом родной. Водитель — ас. Он и должен быть асом, т. к. преследование волка проходит на большой скорости, при полном бездорожье. Любая хорошая рытвина или большой камень могут стать на такой охоте последними. Благо степь в основном довольно ровная, кроме района сопок, где могут быть камнепады, расщелины и промоины. Скоро машины потеряли друг друга из вида. Мы выехали на сопку, возвышающуюся над большим участком степи. Рассвело. Все, включая водителя, с биноклями в руках, разглядывали степь и ближайшие сопки. В это время года волки живут ещё на ограниченных площадях, не уходя далеко от мест, где у них имеется логово, хотя их ночной переход в поисках пищи нередко превышает 20–30 километров. Под утро волки возвращаются, как правило, к месту своей днёвки.

Другой типичный случай — это охота загоном. Важно выявление наличия волка, возможные направления его ухода и выбор мест для номеров, т. е. стрелков, находящихся в засаде. В этом непростом разговоре с природой особую роль играет прочтение следов зверя.

Задача обнаружения и выслеживания волка особенно хорошо может решаться по «белой тропе», т. е. по снегу. Охотники на волка в Монголии при осмотре следов зверя довольно точно определяют в первую очередь время, которое прошло с момента, когда прошёл волк. Для опытных охотников в прочтении следа всё имеет значение. Глубина и размер бороздки, которая остается позади следа, осыпь снега в следе и т. д. Все это важно на фоне погодных условий, глубины и свежести снежного покрова.

На этот раз мы были на южной границе Центрального аймака, в двухстах километрах на юг от столицы. Стояла тихая морозная погода. Снег уплотненный, надувной наст. Волк по такому снегу идёт, не проваливаясь, даже крупный зверь легко проходит всюду, кроме мест, где есть заносы. След от когтей хорошо виден. И вот разведка проведена, следы прочитаны: зверь есть, хотя, кажется, где ему укрыться — кругом белое покрывало, как в степи, так и на невысоких сопках.