Капля чужой вины - Геннадий Сорокин

– Возле общежития поставь Аню на ноги, – сказала Маркина. – От поворота недалеко, сама дойдет.

– Да ладно, зачем ребенка мучить! – отмахнулся я. – Она все утро безропотно в магазине сидела, вспотела, устала. Вспомни детство золотое. Ты любила с родителями по магазинам ходить? Я ненавидел. Сидишь как дурак, ждешь неизвестно чего.

С минуту мы шли молча. Потом я решил задать вопрос:

– Таня, твой друг разве сегодня не приезжает? Вот он удивится, когда нас увидит.

– Забудь про него, – с неприязнью ответила Маркина. – Мы расстались. Навсегда.

На крыльце общежития Татьяна забрала дочку.

– Тут я сама дойду. В шесть часов приходи. Я угощу тебя домашними пельменями. Мои родители их сами лепят. У нас знакомые в деревне живут. На ноябрьские праздники свинью забивают, часть туши родителям продают. Ты давно ел настоящие домашние пельмени?

Ужин у одинокой симпатичной женщины может затянуться до утра. Выпил, разомлел, остался. Я не был уверен, что сегодня все пойдет по-другому, что я переменю свое мнение и не захочу встретить рассвет в ее кровати. Но кто его знает? Раз на раз не приходится. Не попробовав пудинг, не узнаешь его вкуса. В конце концов, она же не в ЗАГС приглашает, а на ужин. В любой момент можно встать и уйти, сославшись на срочные дела.

Неизвестно кем придуманный обычай требовал отказаться от приглашения. Скромность в быту – прежде всего!

– В столовой поем. Зачем тебя лишний раз напрягать?

– Ничего не знаю! – отрезала Маркина. – Покупки надо обмыть, иначе носиться не будут. Ты же не хочешь, чтобы у Ани новенький комбинезон через месяц расползся?

Обмыть хорошую покупку – дело святое! Тут ничего не возразишь. Без достойной обмывки мотоцикл заводиться не будет, импортные туфли развалятся через месяц.

В шесть вечера я пошел в гости. В комнате Маркиной было уютно, каждая вещь стояла на своем месте. Именно этот уют отпугнул меня в прошлый раз. Я представил, что стал ее любовником и должен во всем следовать установленным хозяйкой правилам. «Не бросай носки у кровати! Аккуратно повесь их на перекладину стула. Если будешь обедать дома, не забудь помыть посуду за собой». Никакой личной свободы! Интересно, ее любовник-дальнобойщик не чувствовал себя вещью в этом уютном мирке? Чем-то вроде пальто, у которого есть свой строго отведенный крючок на вешалке?

К моему приходу стол был накрыт. На хозяйке вместо повседневного халата были нарядная блузка и облегающая юбка, что должно было поднять мой статус с соседа по общежитию до званого гостя. Дочка Маркиной играла в углу комнаты. Она посадила трех кукол на пол у стены и поочередно знакомила с ними собачку. На мое появление девочка не отреагировала, даже не посмотрела, кто пришел. Знакомство кукол с новой игрушкой было важнее, чем визит малознакомого дяди.

Маркина выставила на стол бутылку водки, предложила разлить по рюмкам. Мы выпили, поели горячих домашних пельменей, со смехом вспомнили встречу с цыганками. Разговор о бывшем друге Татьяна завела сама:

– Мы расстались с Виктором по моей инициативе. Мне надоело жить в подвешенном состоянии: то он готов уйти из семьи и переехать ко мне, то появляются какие-то препятствия, и переезд откладывается на неопределенный срок. Не буду загружать тебя своими заботами, они никому не интересны.

Правила хорошего тона требовали возразить хозяйке, дать ей возможность выговориться, излить накопившееся на душе. Но я вновь поступил не так, как должен был.

– Стоит ли переживать? – легкомысленно сказал я. – Ты симпатичная, самодостаточная молодая женщина. Захочешь – нового найдешь.

– Где найдешь? У нас в общаге? – завелась она. – Ты думаешь, у меня женихи в очередь под дверью выстроились? Иди открой. Если хоть одного найдешь, я с ним завтра же распишусь. Даже если он алкаш будет конченый, возьму к себе жить.

Как я и думал, дальше последовал сбивчивый рассказ о нелегкой судьбе матери-одиночки, с которой переспать каждый готов, а вот к серьезным отношениям – нет. Чем больше я ее слушал, тем отчетливее понимал, что она плетет вокруг меня какую-то загадочную паутину, в которой я должен запутаться и перейти с ней на новый уровень отношений.

«Как постоянного любовника Татьяна меня не рассматривает. Я не гожусь ей в мужья, а цель долговременных отношений – предстоящий брак. Я не подхожу ей ни по возрасту, ни по имущественному положению. Выйдя за меня замуж, она не выиграет ничего, а перспективы найти мужа с квартирой лишится и на веки вечные останется прозябать в общаге. Для ее дочери я вряд ли буду хорошим отцом. Отец, даже не родной, – это солидный, рассудительный мужчина, а у меня еще ветер в голове. Со мной переспать в знак благодарности за открытку или для мимолетного развлечения можно, а постоянные отношения поддерживать ни к чему. Смысла нет».

– Как бы я хотела иметь надежного друга! – изображая прилив откровения, сказала Маркина.

«Это что-то новенькое, – подумал я. – Как видно, у Татьяны появились проблемы, которые она хочет разрешить с моей помощью».

Развить мысль о мужчине-друге она не успела. Дочка оставила кукол, подошла к столу и что-то прошептала матери на ухо. Из всего сказанного я уловил только слово «туалет». Татьяна вздохнула:

– Как ты не вовремя! Ну, ладно, пошли.

Маркина достала из шкафа рулон дефицитнейшей туалетной бумаги, извиняющимся тоном сказала: «Мы не долго», – взяла девочку за руку и вышла в коридор.

Я несколько секунд тупо рассматривал шкаф, откуда она достала туалетную бумагу. Повинуясь необъяснимому желанию, открыл дверцу, убедился, что у Татьяны припасено еще несколько рулонов туалетной бумаги. В задумчивости подошел к окну, посмотрел на освещенный заводской двор, всмотрелся в темную громадину склада бестарного хранения муки, возвышающуюся над главным корпусом хлебозавода. И все понял! Я догадался, где вчера Маркина достала недостающие сто рублей, откуда у нее дефицитная туалетная бумага и почему после смерти Горбаша она стала проявлять ко мне повышенные знаки внимания.

«Зашла бы Татьяна с другой стороны, и я бы влип! Не стала бы она философствовать, жаловаться на судьбу, а просто напоила бы меня водкой, уложила бы в кровать, и наши отношения действительно перешли бы на другой уровень. Я стал бы ее другом, а друзей в беде не бросают».

Как только Маркина вернулась, я извинился и сказал, что должен уйти, так как вспомнил об одном срочном деле, которым предстоит заняться завтра рано утром. Она не поверила ни единому моему слову, но поняла, что проиграла и план ее не удался.

– Пока нас не было, ничего не случилось? – всматриваясь мне в глаза, спросила Татьяна.

– Веришь – нет. Я посмотрел на вилку на столе и понял, что меня в понедельник на нее насадят. Не в прямом смысле слова, но втык дадут знатный! Я совсем забыл о работе, расслабился, стал кое о чем другом думать, и тут в голове всплыло: «Я не сделал справку о состоянии преступности на участке!» В нашем уголовном розыске суббота до обеда – всегда рабочий день, время, когда мы занимаемся подготовкой отчетов для начальства. Сегодня я с тобой все утро провел, справку не отпечатал, а срок сдачи служебной документации никто не отменял. Придется завтра наверстывать упущенное.