Капля чужой вины - Геннадий Сорокин

– Привет! – удивился Макарыч, открыв дверь. – Ты чего в форме? Арестовывать меня пришел? Так вроде не за что.

Бригадир был в домашней одежде: в трико с вытянутыми коленками и в майке. Плечи и грудь его украшали многочисленные татуировки. В глаза бросался орел с женщиной в когтях – знак уважаемого преступного авторитета.

– Я хочу без свидетелей о Часовщиковой поговорить.

Макарыч показал на кухню. Крикнул в комнату:

– Люба! Это ко мне, с работы.

Бригадир грузчиков сел у окна, закурил папиросу.

– Спрашивай, а я подумаю, на что смогу ответить, а о чем промолчу.

– Меня интересует все о Часовщиковой.

– Зачем она тебе? – задумчиво спросил Макарыч.

– Я подозреваю, что она причастна к смерти одного человека.

Если бы бригадир поинтересовался: «Не Горбаша ли?», то я бы уверенно ответил: «Нет! Я думаю, что она отравила некоего Прохоренкова. Он жил недалеко от завода, был с ней знаком». Но Макарыч не стал вдаваться в детали, докурил и начал рассказ:

– Светка – мразь и сволочь! Есть такой тип людей, и мужчин, и женщин, которым понятия о чести и товариществе чужды. Такой человек предаст тебя и не будет чувствовать себя виноватым. Часовщикова всю жизнь жила за счет крови и свободы других людей. Она, как рыба-прилипала, находила сильную личность, плыла с ней, питалась с ее стола, а когда акула обессилевала, отцеплялась от нее и быстро находила нового хозяина. Я в начале 1970-х был на одной зоне с Серегой Часовщиковым. Он поведал о похождениях так называемой «женушки».

– Она разве не была ему законной супругой?

– Часовщиков, кличка Хронометр, в конце 1960-х состоял в банде Васи Челябинского. Не слышал о таком? Известный был человек в свое время, уважаемый. Светка была его любовницей. Вася велел Хронометру жениться на ней. Часовщиков возражать не мог и повел ее в ЗАГС. Для Светки это был то ли третий брак, то ли четвертый. Она как змея кожу фамилии меняла, новую биографию себе делала. В последний раз освободилась в 1977 году. Годиков ей было уже – о-го-го! Старуха! В полюбовницы никто не возьмет. Вот и осталась с прежней фамилией, не смогла нового мужа найти.

Макарыч помолчал, вспоминая годы в местах лишения свободы, и продолжил:

– Света делала так: освобождалась из зоны, ехала куда глаза глядят, но обязательно в крупный город. Находила первый попавшийся притон и как нож в масло вписывалась в местный преступный мир. Сама на дело не ходила, не воровала, не мошенничала, только присматривалась. Когда обстановка становилась ей понятной, она сходилась с кем-нибудь из главарей бандитских шаек и начинала жить за его счет. Рестораны, шубы, шелковое белье, отдых в Сочи – у нас в стране народные артистки так не живут, как она шиковала. Но репутация в преступном мире у нее была крепкая. Она начала воровскую жизнь в Одессе, в те времена, когда после войны бандитские шайки весь город в руках держали. Чем она занималась до этого – неведомо, но ее, без разговоров и без проверок, взял к себе Абрам Темный, известный налетчик. Когда их накрыли, Абрам велел подельникам отмазать Светку, и она получила срок не за то, что состояла в банде, а за скупку краденого. Так и повелось. Она нежит главаря, а как их прихлопнут, выходит сухой из воды и отправляется в зону годика на два-три. Хронометр говорил, что последнее дело она разработала, высмотрела, на кого налет совершить, а когда их повязали, ей на суде только недонесение и скупку краденого предъявили. Детские статейки! Баланды похлебать не успеешь, как уже пора выходить. В последний раз она крепко попала и получила шесть лет, но каким-то образом выкрутилась и перебралась в колонию-поселение. В зоне пару лет всего провела, не больше.

Бригадир еще немного помолчал.

– Мы встретились на заводе, она пригласила выпить. Я отказался. Она законы знает: если с тобой не хотят говорить, то держись от этого человека подальше. Потом она напилась, и ее уволили.

– Я как-то видел, как она с одним из новосибирских шабашников говорила. С тем, который потом насмерть замерз. Ей-богу, он ее с почтением слушал! Чуть ли не навытяжку перед ней стоял. Это она его так своим авторитетом придавила?

Этот вопрос я продумал, пока ехал к Макарычу. Он не заметил подвоха и клюнул на наживку:

– Какой у нее авторитет? Ты пошутил, что ли? Это ее любовники были авторитетами, а она – никто! Если бы сейчас она захотела вернуться к преступной жизни, то ее бы дальше содержательницы притона не пустили бы. Бегала бы она мужикам за водкой да краденые шмотки барыгам толкала. А ты – авторитет! Как баба может быть авторитетом? Если она свою шайку сколотит, то в ней и будет командовать, а за ее пределами она – или никто, или чья-то подруга.

– Но я-то сам видел, как она отчитывала его как школьника, – упорствовал я.

– Мало ли что ты видел! – разошелся Макарыч. – Тебе могло показаться, а может, у них свои дела были.

Он осекся на полуслове. Я сделал вид, что последнюю фразу не расслышал, и задал новый вопрос, который доказывал, что я не обратил внимания на оговорку:

– Где сейчас Хронометр и Вася Челябинский? С ними можно увидеться?

– Уже нет! – засмеялся Макарыч. – Хронометр в зоне от туберкулеза концы отдал, а Вася в карты проигрался, но долг отдавать не спешил. Его в промзоне взяли за руки, за ноги и с пятого этажа в котлован на арматуру сбросили. Карты – вещь такая: взял в руки – жди проблем.

Я попрощался с бригадиром и поехал домой. Историю, как Часовщикова отчитывала Обедина, я выдумал. Я никогда не видел их вместе, но если бы Макарыч поинтересовался, где это было, что да как, то я бы назвал место, где стал свидетелем встречи Часовщиковой с Прохоренковым. Когда врешь, надо иметь опорные точки, чтобы самому не запутаться. Как бы то ни было, но бригадир проговорился: Часовщикова и Обедин могли иметь «свои дела», то есть могли быть связаны ранее совместно совершенными преступлениями.

«Часовщикова могла пойти по проверенному пути. После освобождения примазалась к какой-нибудь шайке, разработала налет, который остался нераскрытым. Если бы их накрыли, Обедин бы еще в зоне сидел. Теперь понятно, почему они согласились участвовать в казни Горбаша. Отказались бы – она бы их сдала милиции и новых подручных нашла. Но это только версия. Между Часовщиковой и Обединым могли быть другие отношения, их могла связывать другая тайна».

На следующий день Клементьеву доставили из Красноярска личное дело Часовщиковой. Днем он его посмотреть не успел и забрал домой. В среду Геннадий Александрович выглядел невыспавшимся.

– Всю ночь читал, – объяснил он. – Это как детективный роман, где преступник постоянно уходит от ответственности. У тебя как дела?

Я рассказал о встрече с бригадиром грузчиков и о своих подозрениях насчет Часовщиковой и Обедина.

– Изучив ее личное дело, я пришел к такому же мнению, – сказал Клементьев. – Они были знакомы еще с Новосибирска. В субботу, когда все разойдутся, зайди ко мне, переговорим.