Выживший на адском острове - Александр Тамоников

– Ну, Ева, здесь я ничего поделать не могу. Это ваши дела.

– Я сама запретила ему приставать ко мне.

– Повторяю, это ваши дела.

– Я поняла.

Рутенгот покинула квартиру.

Закрыв за ней дверь, майор почувствовал дыхание сзади. Обернулся. На него смотрел ствол «вальтера».

– Ты что, капитан?

Сосновский убрал пистолет.

– Посмотрел, ты ли это на самом деле.

– Посмотрел?

– Да.

– Тогда за дело, у меня мало времени. Пойдем на кухню.

Сели за стол.

Биккель спросил:

– Добрались до Пауля благополучно?

– Странный вопрос, иначе меня бы здесь не было.

– Да, после крушения истребителя прошло уже столько времени, а комиссии не дают нам покоя.

– Кстати, майор, немцы копают только в Ольденхорсте или на патронном заводе тоже?

– Только в части. Специалисты выезжали в Хенсдорф, но ничего особенного не нашли.

– Цеха восстановили?

– Да. И основной, и дополнительный.

– Что у тебя есть, чтобы помочь организовать проведение завершающего этапа операции?

– Ну, первое то, что охрану секретного объекта сначала усилили, а потом возвратили прежний режим. Днем у дополнительного цеха, точнее, за ограждением, но в непосредственной близости, неполный взвод эсэсовцев в два отделения. Это шестнадцать человек. Ночью – отделение.

– Отделение, как положено, восемь эсэсовцев?

– Да, у цеха на территории четверо. Еще четверо отдыхают в фургоне у южной стороны, там, где въездные ворота. В цехе днем около десяти инженеров и рабочих во главе с оберштурмбаннфюрером.

– Продолжай.

– Второе. Из Нюрнберга в Хенсдорф перевезен главный конструктор проекта «Алиса» Мартин Айзенберг. Капризная и высокомерная личность и в то же время трусливая. По инструкции РСХА, он должен проживать вместе со всеми специалистами в особом помещении второго цеха. Это не подошло ему. Затребовал, чтобы его поселили в отдельной квартире или доме. Не знаю, почему начальник объекта оберштурмбаннфюрер Йохан Бремеринг пошел на уступки, но каждый вечер он вывозит Айзенберга на полигон у Хенсдорфа, где во внутренней зоне есть дом, в котором конструктору подготовлены апартаменты, а утром подвозит его обратно на завод.

Сосновский прервал Бриккеля:

– Стоп, Николай! Оберштурмбаннфюрер лично возит Айзенберга?

– Да, на выделенном полигону «Опеле».

– Почему такой важной персоне не дали более комфортабельный автомобиль?

– В целях обеспечения секретности.

– Охрана?

– Нет.

Сосновский удивился:

– В смысле?

– В прямом. Бремеринг и водитель-охранник.

– Вооружение?

– «Вальтер» и «Шмайссер», последний, уверен, – на заднем сиденье.

– Так, это уже лучше. Во сколько они убывают из Хенсдорфа на полигон и обратно и по какой дороге?

Майор ответил:

– Дорога тут одна. А по времени? Вечером это обычно в 19.00 плюс-минус две-три минуты, прибытие на полигон в 19.10 с тем же допуском. Утром выезд в 8.00, прибытие в 8.10.

– Ясно. Тебе передавали задание наладить отношения с начальником гестапо? Получилось?

– Да, но это ничего практически не дало. Встречались пару раз, однажды в компании с штурмбаннфюрером Динером, развлекались в гостевом доме, а проще говоря, в борделе Хенсдорфа со шлюхами, и все. Подпольщица Зингер ушла от одного эсэсовца к другому, сейчас живет с начальником гестапо в Хенсдорфе, который до назначения руководил строительством объекта на острове Ургедон. Заместитель Юрген Фриз злится, но ничего поделать не может. Рассчитывать всерьез на помощь этого Фриза или Динера бесполезно. Адрес проживания штурмбаннфюрера в Хенсдорфе известен Паулю. Но что это даст вам?

– Командир решит.

Биккель кивнул:

– Решит. Сложно будет провести операцию.

– Разберемся, майор.

– Ну, тогда у меня все. Я мог бы дать вам пару советов, но, вижу, вы настроены работать самостоятельно и без советчиков.

– Совет – это хорошо, но, извини, наш командир действительно принимает решения единолично. И надо отдать должное, он еще ни разу не выстрелил вхолостую.

– Понятно. Добавлю, что второе орудие гитлеровцы планируют доставить в Ольденхорст ориентировочно тринадцатого числа вечером.

– Это уже неважно. Ты сегодня можешь связаться с Центром?

– Да.

– Сообщи, что группа у цели, окончательный вариант действий будет передан в Москву на утверждение по мере готовности. Запомнил?

– Да.

– Хорошо. По чашке кофе?

– Нет, благодарю. Поехал к себе. Во время операции я должен находиться на виду, в военном городке.

– Естественно, тебе еще работать тут. Кстати, а куда ты отправил очаровательную Еву?

– Она скоро вернется. Прошу, капитан, не отталкивай ее, если она потянется к тебе.

– Вот так просьба! А Ева просила совсем о другом.

– Ну, не может же она выложить тебе все свои сокровенные желания?

– А тебе может?

– Как видишь!

– Ладно, посмотрим по обстановке.

– Не провожай. Понадоблюсь – у Пауля налажена связь со мной. Удачи!

– Тебе удачи, майор.

Биккель ушел. Через пять минут вернулась Ева. В ее глазах отчетливо прослеживались смятение и стыд. Знала, о чем капитана просил Биккель.

Спали они вместе.

10 октября, в 8.00, поцеловав еще больше смутившуюся женщину, Сосновский отправился обратно в Хенсдорф.

У самого городка его остановили жандармы. Мобильный пост. Два экипажа мотоциклистов, и, что странно, среди них офицер СС. По петлицам и по погонам Сосновский определил звание – оберштурмфюрер.

Именно он подошел к машине:

– Оберштурмфюрер Фриз. Ваши документы, пожалуйста?

– Вы считаете себя вправе требовать у меня документы?

– Да. Я заместитель начальника гестапо города Хенсдорф.

– Что ж, пожалуйста.

Фриз удивленно посмотрел в удостоверение:

– Четвертое управление РСХА? И что у нас делает внешняя разведка?

– Зададите этот вопрос штандартенфюреру Шелленбергу. У вас же есть связь с Берлином? Позвоните начальнику Управления, он все вам доходчиво объяснит. Уверен, у вас надолго испортится настроение, оберштурмфюрер.