Тревожное торжество - Валерий Александрович Пушной

Пашка пристроился рядом, коснулся руками ее голого тела. А ей захотелось, чтобы это были руки Павла Хавина. Она прикрыла глаза и почувствовала сильную тоску. Порывисто сама обняла Пашку. Тот был неловок, как будто никогда не знал женщину. Красота Юлии смущала и делала его неуклюжим. Она понимала это и терпела.

После душа Пашка суетливо провел ее в спальню. А она вспоминала, как Хавин нес ее на руках. Пашка делал все не так, хуже, Юлии это не нравилось. Не понравился он ей и в постели. Ласкал иначе, спешил, пыхтел, не целовал, а мусолил. Нет, не могла она с Пашкой забыть о Хавине. Напротив, ее еще сильнее потянуло к тому. В эти мгновения Юлия как никогда понимала свою мать.

Пашка наконец утихомирился. Она посмотрела на него с сожалением. Напрасно, все напрасно. Не стоило ей так низко падать. Поднялась с постели, прошла в коридор и стала молча одеваться. Пашка почуял ее неудовлетворенность и промямлил в оправдание, глядя в дверной проем:

– Ты просто не привыкла ко мне. Не уходи. Все наладится.

Юлия покрутила головой:

– А зачем привыкать, Пашка? – Усмехнулась.

Он завозился:

– Ты мне понравилась, – пробубнил деревянным голосом, сел на кровати и смял руками подушку.

– И ты неплох, Пашка, – отозвалась Юлия, – но для другой женщины. Понимаешь? Не для меня. Все индивидуально.

Пашка вышел из спальни и начал поспешно натягивать брюки, чтобы отвезти ее. Но Юлия удержала парня. Не надо, доберется сама. Она не хотела оставлять ему никаких надежд. Он и так много получил сегодня. Слишком много. А вот она – ничего из того, что хотела. Пашка понуро опустил плечи:

– Ну и дела, – протянул уныло. – Жалко.

– Бывает, – в тон ему откликнулась Юлия.

Он что-то еще хотел сказать, но она быстро хлопнула входной дверью. Пашка вздохнул, развернулся и побрел в спальню.

Всю неделю Вероника ни разу не вспомнила о поручении мужа. У нее не было сил оторваться от Хавина. Ей хотелось, чтобы так продолжалось долго, но всегда у всего бывает конец.

В конце недели Павел обнял ее в постели, поцеловал и сам завел разговор:

– Ведь Константин ждет результатов от вашей поездки, Вероника.

– Ждет, – тихо отозвалась она. – Но я не хочу говорить с вами об этом. Я не хочу, чтобы нас связывали его дела.

– А я не могу подставлять вас, – проговорил Хавин, привстал на локоть, взял с тумбочки телефон и стал куда-то звонить. – Что у вас с проектом? Все варианты просчитали? Эскизы сделали? Какой самый прибыльный вариант? Какие при этом затраты? А какой самый дешевый вариант? А какая доходность при этом? Ваши предложения? Какой регион предпочтительнее? Понятно. Делайте новый проект. Будем осуществлять его! – Положил трубку и посмотрел в глаза Веронике. – Проект вашего мужа не выдерживает никакой критики. Будем полностью переделывать его. Осуществлять будем в Москве. В вашем городе получить прибыль просто невозможно. Если Константин согласится с таким вариантом, заключим договор на инвестиции, при этом весь его бизнес закладывается в экономику проекта как составная часть. Инвестировать начну сразу после заключения договора. Если такие условия его устроят, буду готовить договор.

– Он почему-то спешит, – сказала Вероника, выслушав Павла.

Тот понимал, чем вызвана горячка Аспенского, но не стал об этом говорить с Вероникой, только обмолвился:

– Я вижу свою задачу еще в том, чтобы обезопасить лично вас, Вероника, с вашей дочерью. – В этот миг Павел подумал о Юлии, но лицо Вероники тут же заслонило все, он обнял женщину и стал целовать ее голое тело.

Забота Павла была приятна Веронике, однако она не понимала, как он мог обезопасить их с дочерью, когда Константину ничего не стоило полностью лишить ее всего. Этим муж угрожал при каждом удобном случае, обещая пустить с сумой по миру. Но она не могла рассказать все Хавину, потому что не хотела выглядеть в его глазах настолько униженной. Достаточно было того, что он уже знал.

Между тем Павел нашел решение. Очень кстати оказалась покупка доли Печаевых. Хавин уже перечислил Адаевскому необходимую сумму для ее приобретения. В договор по инвестициям он надумал включить пункты, которые делали участниками соглашения Веронику и Юлию, следовательно, они становились совладельцами предприятия. Хавин знал, что для Аспенского это будет неожиданностью, как и то, что окончательный проект станет только отдаленно напоминать тот, который предложил Константин. Но Павел также знал, что деваться Аспенскому будет некуда, ибо в противном случае придется разделить бизнес с Адаевским и остаться не у дел.

Вероника об этом не догадывалась. Она ненавидела свою жизнь с мужем, но боялась разрушить сложившийся уклад. Дикий, бесчеловечный, но уже привычный для всех. Вероника была в таком возрасте, когда для женщины постоянство своего мирка было очень важно. Несмотря на кошмар, в нем все-таки проглядывалось ее завтра. Ее бунт это буря в стакане с водой. Глубоко внутри она чувствовала, что все равно все вернется на круги своя. В общем, она просто металась из стороны в сторону между двумя берегами, зная, что к одному из них крепко привязана тугим узлом. Оторваться от мужа у нее всегда не хватало характера. К тому же он был непредсказуем. Хотя в его непредсказуемости она уже научилась разбираться и предугадывать, а вот Хавин для нее оставался полной загадкой.

Она хотела бы разгадать эту загадку, но за столь короткое время такое просто немыслимо. Ее влекло к Хавину, и справиться с этим было трудно. Между тем мозг уже начинал возвращать ее к прежней жизни. Здесь ей хорошо, но пора остановиться. Здесь не ее жизнь. Здесь все по-другому. Здесь ее ласкают до сумасшествия и говорят приятные слова. Однако она сама пришла сюда, сама предложила себя. А ей бы хотелось, чтобы Хавин сам бесповоротно вырвал ее из прошлой жизни и никуда больше не отпустил.

Вероника чувствовала, что он хотел ее рядом с собой, но не решался удерживать. В его нерешительности виделась фатальная боязнь женщин, сомнение в том, что женщины могут любить его долго.

Она грустно вздохнула, встала с постели, перед зеркалом окинула невеселым взглядом отражение своего стройного тела. Задержала дыхание. Красивое, красивое, но что ей от этой красоты. Все настоящее пронеслось стороной и сейчас не задерживается рядом. Медленно поправила волосы и потянулась за одеждой.

Хавин ни о чем не спрашивал. Все было и так ясно. Не могла она вечно находиться у него. А он не мог разорвать многолетнюю паутину ее жизни, да и своей