Карающий ангел - Елена Ярошенко

— Один из моих покойных мужей, купец Лиховеев, говаривал в таких случаях — вы или с ума сошли, или тронулись, простите великодушно! Как я могу позировать для Богородицы? Это кощунство какое-то! Вам лучше поискать модель среди монахинь, живущих праведной жизнью…

— Обычно у монахинь (кстати, я уверен, никто из них не согласился бы позировать, почитая это мирской суетой и греховным делом) слишком благостное выражение лица, далекое от всяких страстей… А мне важно передать трагедию матери, любимый сын которой распят на кресте и умирает страшной смертью у нее на глазах. До его воскрешения еще далеко, и даже уверенность в этом грядущем воскрешении и мысль о том, что Отец Небесный не оставит сына, не мешают ей переносить страдания Иисуса как свои собственные. Отчаяние, милосердие, горе и самоотречение — сколько самых сильных чувств должно было сливаться в этот момент на лице Богородицы. Пожалуйста, Елена Сергеевна, не отказывайте мне… Если вы вспомните, какими глазами смотрели на умирающего Мишу…

— Но, может быть, вам сможет позировать Маруся?

— Честно говоря, Маруся должна предстать там в другом образе, не хочу пока раскрывать весь замысел… Но мне очень, очень нужна ваша помощь, Елена Сергеевна!

— Грех отказывать, когда тебя так просят, Леля! — В голосе Маруси прозвучали какие-то новые, я бы сказала, ревнивые нотки. Не хватало еще обидеть лучшую подругу!

— Хорошо, мы с Марусей как-нибудь к вам зайдем в ближайшее время. В одиночестве мне будет скучно изображать натурщицу…

Проценты или наличность. — Сплетни часто льстят. — «Господин частный сыщик прибыли!» — Александр Матвеевич Легонтов, специалист по конфиденциальным поручениям. — Дело продвигается семимильными шагами. — О вреде романов для юношества. — Прекрасная пора, ожидающая человечество в начале XXI века.

По дороге домой я решила заехать в банк, чтобы получить некоторую сумму наличными. Приглашение частного сыщика предполагало немалые затраты, а после опустошительного налета Жени на мой сейф именно в наличности у меня была определенная нужда.

К великому неудовольствию банкиров, пришлось снять деньги с одного из лежачих счетов, на котором прежде только скапливались процентные начисления. Сам директор банка, в прошлом имевший дело с покойным господином Лиховеевым, убеждал меня не делать глупостей, ибо я потеряю кое-что из положенных мне процентов, воспользовавшись своими деньгами до истечения календарного года.

— Модест Серафимович, друг мой, вы меня удивляете! Меня обокрали, я буквально осталась без копейки, с какой-то сотней в портмоне, и вы предлагаете мне полгода жить в нищете, дожидаясь ваших не слишком-то соблазнительных процентов по вкладу?

— Елена Сергеевна, голубушка, к чему такие крайности? Да вам кто угодно даст в долг. Даже я, на что не люблю давать в долг, а вам, извольте, готов!

— А уж я, дорогой Модест Серафимович, как не люблю брать в долг, и не передать! Тем более вы, как истый банкир, деньги дадите не бескорыстно, а под процент. Боюсь, проценты, начисленные мне через полгода банком, не покроют суммы процентов по вашему займу. Может быть, для банка такой поворот дела и удобен, а для меня, простите, нет. Так что, голубчик, извольте уж распорядиться принести мне деньги и не откажите послать кого-нибудь из надежных служащих проводить нас с подругой на Арбат, не люблю я, грешным делом, перевозить в сумочке такие суммы без провожатых…

Когда-то общие знакомые насплетничали, что дражайший Модест Серафимович отзывался обо мне так: «Елена Сергеевна, конечно, не принадлежит к интеллектуальной элите, но там, где дело касается практической сметки и денежных интересов, она далеко не дура». Вот и не буду его разубеждать… Вообще, передавая сплетни, люди часто не понимают, что они мне льстят.

Дома я вынуждена была опять спрятать деньги в свой оскверненный сейф, измыслив новый шифр и новые тайники для ключей. Теперь-то я ни за что не стану посвящать в эти секреты Марусю, чтобы снова не стать жертвой ее легкомыслия.

Впрочем, Женя с деньгами и драгоценностями уже отбыла в неизвестном направлении, а другие лица, проживающие в моем доме, грабить меня не будут. Во всяком случае, я на это надеялась.

Теперь следовало позаботиться о приглашении частного сыщика. Я уже была достаточно кредитоспособна, чтобы просить его о помощи. Моля Бога, чтобы у сыщика сейчас не было других серьезных клиентов и чтобы за время, прошедшее с момента нашего знакомства, он не успел бы поменять адрес и его не пришлось бы долго разыскивать, я отправила Шуру с запиской в знакомый мне дом в тихом переулке на Ордынке, где квартировал, а также держал контору помощник присяжного поверенного Александр Матвеевич Легонтов, большой специалист по конфиденциальным поручениям.

Через час возвратившаяся с Ордынки Шура постучала в дверь моей комнаты и торжественно доложила:

— Господин частный сыщик прибыли!

— Спасибо, Шура! Проводи его в кабинет. Мы с Марией Антоновной сейчас подойдем.

За время, что мы не встречались, господин Легонтов практически не изменился. Надо сказать, для человека сомнительной репутации он выглядел очень неплохо. У него были манеры истинного джентльмена, атлетическая фигура и смуглое лицо, смутно напоминающее лица тореадоров в их романтическом варианте, изображаемом на страницах французских иллюстрированных журналов.

— Александр Матвеевич, голубчик, спасибо, что не отказали в моей просьбе и сразу пришли! Мы умоляем вас о помощи…

— Елена Сергеевна, для вас — все, что в моих силах! Неужели опять неприятности с мужем?

— Мой муж, если вы имеете в виду господина Некручину-Ростовского, умер…

— О, прошу простить, мадам!

— Не извиняйтесь! Не хочу показаться циничной, но его смерть не была для меня трагедией…

— Понимаю.

— Новым мужем с тех пор я еще не успела обзавестись, тем более что покойный Некручина был, если вы помните, моим третьим супругом. Замужество, конечно, дело хорошее, но не стоит превращать его в привычку.

— Трудно с этим не согласиться.

— В этот раз речь идет о деле моей близкой подруги.

— У вашей подруги тоже неудачный брак, мадам?

— Она не замужем. И не всем же страдать от неудачных браков, в жизни случаются и другие беды…

В комнату вошла Маруся. Сыщик поспешно вскочил с дивана, на который я его усадила, и чинно раскланялся.

После церемонии знакомства и нескольких сдержанных и корректных комплиментов, полученных и мной, и Марусей от галантного сыщика, мы смогли перейти к делу.

Поскольку помощник присяжного поверенного, а в прошлом — полицейский агент, уже не служил в ведомстве, способном причинить нам крупные неприятности, наш рассказ был весьма подробным. Он касался загадочных смертей, о которых в другой ситуации следовало бы умолчать, всех самых смелых предположений относительно преступлений Нафанаила и компании, а также анализа деятельности Клуба обойденных с учетом допущенных ошибок и просчетов.