Клиника одной взятки - Мария Воронова

Балахонов сказал, что его знакомый, бывший милиционер, которого он в свое время удачно прооперировал, готов работать бесплатно. Вика цинично заметила, что бесплатно еще никто ничего хорошего не сделал за всю историю человечества. Не стоит и начинать.

Прошла неделя, Дайнега все не появлялся.

По телефону он объяснял это начавшимися учениями и невозможностью покинуть расположение части, но Вика ему не верила.

Наверное, он не хочет ее видеть после того поцелуя…

В дверь деликатно постучался Владимир Валентинович и пригласил Вику посмотреть телевизор.

Телевизор у него был замечательный, с большим плоским экраном, диковато выглядевший в скудной холостяцкой обстановке. Наверное, Нейман считал, что не в праве в одиночку наслаждаться такой роскошью, и почти каждый вечер звал Вику к нему присоединиться. Она принимала приглашение – в ее комнате стоял допотопный «Горизонт», который к тому же показывал всего две программы. По странному капризу рельефа местности, телевизионные волны – или как это называется в науке? – доходили лишь до половины здания общежития, и граница пролегала как раз между комнатами Вики и Неймана.

Человек обстоятельный во всем, Нейман и к просмотру телевизора подходил серьезно. Каждую субботу он покупал программу, изучал ее и ручкой обводил названия передач, вызвавших его интерес. Телик никогда не работал у него просто так, в фоновом режиме. Приглашая Вику, Нейман тоном конферансье объявлял программу телевизионного вечера, а после просмотра сразу выключал телевизор и приступал к обсуждению. Сначала это казалось Вике занудством, но потихоньку она втянулась и стала находить удовольствие в этих пенсионерских посиделках.

Сегодня они смотрели программу о Высоцком и пили чай с приготовленным Викой деликатесом под названием «Военные пирожные». В пайке Нейману выдали девять килограммов обычного квадратного печенья, популярного в детском саду. В детский сад он и отнес целый ящик, но оставалось все равно еще много, и он научил Вику, что если провернуть печенье в мясорубке, потом смешать со сгущенкой из того же пайка, а потом скрепить этой смесью две печенины, получится неземное кушанье. В порыве вдохновения Вика добавила в смесь сливочное масло и какао-порошок. Печенье делали специально для военных, на каждом квадратике красовалась пятиконечная звезда и надпись «Армия России», что придавало блюду дополнительный колорит. Нейман ел и нахваливал, и Вика решила, что приобщилась к высокой кухне.

Выключив телевизор, оба поняли, что обсуждать нечего, настолько глупой и мелочной оказалась передача. Для всех ее участников Высоцкий был лишь поводом попасть на экран, напомнить о себе. Из-за огромного количества желающих засветиться в связи с поэтом хроники показали очень мало.

Вика с Нейманом разочарованно переглянулись.

– Да… – протянула Вика, чтобы начать дискуссию. Уходить к себе ей пока не хотелось. – Марина Влади оказалась его недостойна.

Нейман усмехнулся:

– Ну, Высоцкий давно ее простил, а нам с тобой на нее сердиться не за что.

– Я имею в виду ее скандальное поведение после его смерти.

– Я тоже. Он простил ее там, где он теперь, я в этом уверен. Он же любил ее.

– Не всякая любовь выдерживает оскорбления, – ответила Вика скорее своим мыслям, чем Нейману.

Тот вздохнул и потянулся к кнопке электрочайника. Чайник уютно зашумел, и Вика почувствовала, как хорошо ей с Нейманом. Почти как с отцом.

– Вика, настоящая мужская любовь прощает все. Если мужчина любит, ему нужно от женщины только одно – чтобы она была, – сказал Нейман с неожиданным чувством.

– В смысле была рядом?

– Нет. Просто, чтобы жила на свете. Мужская любовь всегда бескорыстна. Если это любовь, конечно.

– А женская? – обиделась Вика.

– А женская всегда корыстна, – улыбнулся Нейман. – И не смотри на меня, как феминистка на Казанову. Это нормально. Так должно быть.

Вика, хоть и выходила замуж по расчету, поджала губы.

– Видишь ли, это еще с первобытного строя сидит в нашей подкорке. Говорят, древнейшая профессия – проститутка, но я бы подошел к вопросу шире. Я считаю древнейшей профессией вообще принадлежность к женскому полу, нисколько не намекая на то, что все бабы – бл…, пардон, падшие создания. Женщина всегда занималась семьей, это было ее профессией, а для каждого специалиста естественно искать работу получше. Что бы там ни плели о равноправии, женщины чисто физически слабее мужчин, и мир более жесток к ним, чем к нам, грешным. С древних времен женщина понимала, что не сможет завалить мамонта и дать отпор вражеским племенам и естественным образом стремилась под крыло мужика посильнее. А мужик, наоборот, знал, что в случае чего ему придется действовать самостоятельно, и мог позволить себе роскошь любить кого угодно.

– Мамонты давно вымерли, – заметила Вика.

– А принцип остался.

– И что же, женщина не может полюбить так же, как мужчина, бескорыстно, невзирая на обстоятельства?

– Может. Но тогда она выглядит жалко, – отрезал Нейман. – Мужская любовь – это жертва, а женская – снисхождение. Если наоборот, это только мучение для всех. Но тебе нечего беспокоиться. Серега тебя любит именно так, как надо.

Вика дернула бровью:

– Откуда вы знаете?

– Да уж знаю. Или я с ним в море не ходил? Серега не трус.

– При чем тут это?

– Трус не может любить. Любовь ведь всегда больше жизни…

Вика пожала плечами. Раньше они с Нейманом никогда не обсуждали Сергея, и ей почему-то было приятно услышать из его уст, что Дайнега ее любит, хоть она и знала, что Нейман ошибается.

– Нет, я не спорю, что Сергей способен любить по-настоящему, – осторожно сказала она. – Но почему вы думаете, что он любит именно меня?

Владимир Валентинович расхохотался:

– Ну а на ком он хочет жениться? Не на мне же!

– Мужчины не всегда женятся на тех, кого любят.

– Я бы сказал, не на тех, кого хотят, – улыбнулся Нейман. – Ты не переживай, Вика. Это, конечно, не мое дело, да и вообще не годится лезть в души влюбленным, но я вижу, какая-то кошка между вами пробежала. Серега давно не появляется… Ты сомневаешься в нем, что ли?

Вика потупилась. Рассказать Владимиру Валентиновичу правду было невозможно. И она ограничилась нейтральным – не уверена, что они подходят друг другу.

– Отставить разговоры! Ты посмотри сама, какой мужик! Загляденье просто! Как говорится, в плечах плечист, в душе душист… И тебя обожает, это видно. Ну да, он цветочки не нюхает и в стихах не разбирается, но это и неплохо. Поверь, Серега занят настоящим мужским делом, ему есть где показать свою крутость помимо семейного очага. Я вижу, у тебя характер задорный, командирский, так я обещаю, что в семье командиром будешь ты. Военный человек настолько привыкает иметь над собой начальника, что инстинктивно его ищет постоянно и везде. И чем выше его ранг, чем меньше над ним командиров по службе, тем большими командирскими полномочиями он наделяет свою супругу. А чем больше она его дома дрючит, тем ярче и активнее он распоряжается на службе и, соответственно, продвигается по карьерной лестнице.