Ольф. Книга третья - Петр Ингвин

последние. Со стороны – я делаю все правильно, так и надо. А изнутри…

Почему-то иногда хотелось выть.

Да, как ни крути, я не князь Мышкин.

В очередную телепаузу за дверью послышались смех и голоса. Наверное, скоро парочка выйдет наружу. Я поднялся.

– Познакомить? – Маша спрашивала меня про писателя.

В другое время и в других обстоятельствах – с превеликим удовольствием, но о чем говорить со взрослым дядькой, который только что развлекался в моей квартире с юной дурочкой? Что-то подсказывало мне, что у писателя, наверняка, найдется обручальное кольцо – если не на руке, то в кармане.

Я ушел к себе и закрыл за собой дверь.

Парочка вышла, вскоре на кухне зазвучали смех и звон бокалов. Я вспомнил про обещание, которое при мне дала Маша. Недолго же продержалась. Или выпивка в компании не считается? Когда хочется нарушить данное слово, найдутся сотни причин.

Посиделки затянулись. Полчаса. Час. Мне казалось, что гости скоро уйдут, но случилось непредвиденное. Они отправились в спальню на второй раунд. Телевизор в гостиной опять зашумел, а за стенкой стали ритмично раскачивать мебель.

Я взял телефон и тоже включил музыку. Не могу больше слышать чужого «счастья». Пусть неправедное, но у них оно есть, а мне, при переполненном гормонами организме, своего счастья еще ждать и ждать. Вдруг стало плевать, что мое счастье будет правильным, а у писателя с подружкой Маши оно неправильное-случайное-разовое. Сейчас, в эту минуту, хотелось именно случайного и разового, и степень правильности не играла роли. Если Даша выйдет, скажем, в туалет, и затем, возвращаясь, ошибется дверями спален, я не знаю, хватит ли у меня сил устоять. Перед глазами стояла восхитительная крупная фигура Даши. Грудь выпирала из водолазки. Попа разрывала джинсы. Сейчас водолазка с джинсами валялись за стенкой забытые и пинаемые, а мне оставалось беситься от собственной ненужности, тоже забытому и пинаемому обстоятельствами.

Картинку развеяло стуком в мою дверь. Нежданчик. Что понадобилось Маше? Ничего вменяемого на ум не приходило, а то, что приходило, лучше оставить при себе. Когда гормоны уже из ушей лезут, что только ни привидится.

Я проверил, прилично ли выглядят на мне штаны и ответил:

– Не заперто.

Дверь отворилась. Перед глазами встала восхитительная крупная фигура. Грудь выпирала из водолазки. Попа разрывала джинсы.

– Даша?!

– Как понимаю, ты Алик, брат Маши. Приятно познакомиться. Можно я посижу у тебя?

Мой ступор она приняла за согласие и вошла в комнату. Я сидел по-турецки поверх застеленной кровати, Даша присела сбоку на краешек.

– Нравится такая музыка?

– Вообще не нравится музыка. – Я резко убавил громкость. Из-за стенки понеслись характерные звуки, не оставлявшие сомнений, чем там занимаются.

– Ясно. Пусть играет.

Даша обвела глазами комнату, взгляд ни за что не зацепился, ничто гостью не заинтересовало. Сейчас начнется глупый обмен любезностями, чтобы убить время или сразу попрощаться. Не дожидаясь, я взял быка за рога:

– У тебя есть парень?

– Постоянного нет. Не везет мне в любви. Если вспомнить известную поговорку, мне, наверное, надо переключиться на азартные игры.

– А писатель женат?

– Не знаю и знать не хочу.

– Это неправда. О семейном положении людей, которые нравятся, девушки узнают в первую очередь.

– Это не тот случай, мне действительно все равно. Прости, я, наверное, зря зашла.

Она поднялась. Я перехватил ее за руку и почти силой усадил на место. Теперь мы оказались рядом, бедра на кровати соприкасались. Даша не сопротивлялась, но я продолжал держать ее за плечо – на всякий случай.

– Даша, помоги разобраться, иначе у меня голова лопнет. Зачем тебе шашни с таким человеком и в таких условиях?

Даша глядела на меня как на инопланетянина:

– Правильно Маша говорила, что ты не от мира сего. По-моему, даже ребенку ясно. Будет что вспомнить: у меня было со знаменитым писателем!

– А ничего, что одновременно у него «было» с другой, причем в том же помещении и почти в то же самое время?

Даша пожала плечами:

– Пусть и у Маши будет, не жалко. Это ответная услуга, раньше она знакомила меня с известным актером.

– Откуда у Маши в знакомых известный актер?

– Оттуда же, откуда у меня писатель.

– Он был действительно настолько известный актер?

– Мелькал в сериалах, лицо знакомое. Возможно, однажды прославится, и тогда мои воспоминания о нем перейдут в «золотой фонд». У тебя, как понимаю, «золотого фонда» нет?

– Он мне не нужен.

Перед глазами мелькнули картинки, представляемые до того, как оказалось, что Маша и Даша поменялись местами. Пусть на миг, но я мечтал о Даше. Получается, что мой «золотой фонд» – мои фантазии. Даше об этом, конечно, знать не нужно. Дикие фантазии сотрутся из памяти, и завтра я о них не вспомню. В этом разница.

Воспоминания Даши и Маши тоже сотрутся. Особенно, если их много. Запоминается самое яркое, остальное уходит в отвал и превращается в шлак. Золото для моего золотой фонда еще не добыто, а когда придет время, весь фонд будет связан с Любой.

– Ты странный, – сказала Даша.

– А по-моему, странная ты. – Помолчав, я задал вопрос на первый взгляд глуповатый, но с моей точки зрения логичный: – Почему вы ходите к своему писателю по очереди? Могли бы там сразу втроем.

Именно об этом я думал, когда из-за стенки донеслись первые «охи».

– Ты за кого нас принимаешь? – Даша скинула мою руку со своего плеча. – Это интимное дело, личные воспоминания. По-моему, у тебя не все в порядке с головой.

– Я тоже писатель.

Признание вырвалось случайно, на самом деле я хотел сказать, что нелады с головой совсем не у меня.

Даша посмотрела на меня новым взглядом:

– Неизвестный гений? Был бы известный, я бы знала. Покажи что-нибудь из своего.

Я открыл ей на экране свой новый рассказ. Моя первая проба написать что-то серьезное – чтобы Люба в очередной раз ахнула и назвала гением, не авансом, как это сделала Даша, а по-настоящему. Но Любе мой рассказ долгое время противопоказан. Сначала мы наработаем с ней «золотой фонд», и только потом я открою тексты, где вроде бы все правильно, но упомянутое «вроде бы» портит впечатление.

Даша погрузилась в чтение.

«Любить – значит, верить»

«То, чего ждали шесть лет, стало возможно. А вместо счастья…

Капельница, датчики, провода. Недавно Виктория завидовала Родиону, теперь они поменялись местами. Ирония судьбы. Вернее, гримаса.

Дверь в палату приотворилась.

– Виктория Владимировна? – донесся шепот медсестры. – Вас вызывают.

– Врач?

– Посетитель, по внутреннему телефону.

Выходя, Виктория механически поправила одеяло на недвижимом теле мужа.

В голове не укладывалось. Родиона сбила машина. Виновник скрылся. Врачи сказали, что