Тринадцать подвигов Шишкина - Олег Петров

На том представление в двух частях и завершилось…

– «Вставай, проклятьем заклеймённый!» – кощунственно пропел Александр и нехотя вылез из-под одеяла. Свежо в просторных апартаментах, свежо! Но печку топить – ни времени, ни желания. Перебился кружкой обжигающего кофе с молоком и со вздохом принялся облачаться на церемонию начала учебного года.

«Интересно, есть ли отличия в этом плане между городом и деревней?» – подумалось вяло и уже совершенно неволнительно.

Лично выглаженная, после глажки штор, маман Шишкиной и аккуратно развешенная ею же на плечиках белоснежная сорочка теперь торжественно контрастировала с красиво повязанным галстуком в косую красно-синюю полосочку. Под пятку в модные штиблеты пришлось натолкать пук ваты – волдырь на пятке склонял к ненормативной лексике. Серый костюм праздновал свой третий выход на люди. Так для вещей и их хозяина Александра Сергеевича Шишкина началось утро первого сентября.

Площадка перед школьным крыльцом бурлила ребячьим гомоном и ярким разноцветьем осенних цветов. Гладиолусы, гладиолусы, гладиолусы… «Куда же потом девается всё это великолепие?» – ещё со времён собственного первоклашества этот вопрос всегда мучил Шишкина-младшего первого сентября. Хоть три скромных астрочки-сентябринки, но без букета для учителя – никак! «Интересно, волочили школяры и их родители цветочные охапки во времена проклятого самодержавия? И кто это придумал?». Так и не удалось пытливому Шишкину-младшему выяснить это за прожитые годы. Хотя… Да он и не пытался. Вопрос – чисто риторический. Возникал по случаю начала учебного года, чтобы угаснуть до следующего первого сентября. Женская часть любого педколлектива, конечно, до последнего будет предпринимать самоотверженные усилия по продлению жизни букетов, заполняя ими все вазы, банки и спортивные кубки, имеющиеся в школе. Самые эффектные букеты, понятно, разойдутся по учительским домам, но остальное будет медленно умирать в школьных стенах. В очередной раз врагом номер один во время этой бесполезной цветочной реанимации будет объявлен школьный физрук. Его обязательно застигнут на месте преступления: когда он попытается освободить от увядшего букета самый дорогой для спортивной славы школы кубок.

– Как вы можете! Как вы можете?! – с ужасом воскликнет заместитель директора школы по воспитательной работе, или старшая пионервожатая, или, на худой конец, юная учительница биологии.

– Да вы пой-ми-те-е! Кубок от воды окисляется! – зло огрызнется схваченный с поличным физрук.

И получит в ответ, в лучшем случае, мегатонну женского презрения, а при самых неблагоприятных обстоятельствах – прямую оценку своих интеллектуальных и педагогических способностей. Типа безусловного обладания всего одной извилиной, которая и то располагается вдоль спины. И только школьная уборщица, а по-нынешнему техничка тетя Глаша, Маша, Нюра, Шура, Поля или Оля (нужное подчеркнуть) выразит негромкую солидарность с бедным физруком.

– Поразвели мусору-то!..

Но мы отвлеклись.

«Учиться, учиться и учиться! В.И. Ленин» – пламенел внушительный кумачовый прямоугольник над «парадным» входом в школу. Из хрипящего и булькающего динамика, дрожащего под напором облезлого усилителя КИНАП, далеко окрест, даже порой заглушая ребячий гвалт, неслось жизнеутверждающее:

Шишкин-младший неудачно поставил ногу, и волдырь на пятке ощутимо напомнил о себе. Вот вчера же вполне терпимо было? Ох, чего уж гадать… Пара-тройка деньков – и всё заживет, как на собаке!.. Шишкин-младший сделал ещё одну попытку саморелаксануться, но настроение не улучшилось. А по идее-то, душа должна сегодня петь. «Сестрёнка Наташка…» Тьфу, ты! Разливающийся уже в четвёртый раз над головами собравшихся, над улицами, полями и долами свеженький школьный шлягер уже явно проник в подсознание. «Почему об этой первоклашке знает вся наша страна? – угрюмо размышлял Шишкин, пробираясь к остальному педагогическому коллективу, столпившемуся у подножия школьного крыльца. – Может быть, она на самом деле верит, что дедушка Ленин провозгласил с броневика, или капитанского мостика «Авроры», или ещё с какого-нибудь героического места тройное заклинание «Учиться!»? Впрочем, все великие лозунги и изречения могут получить настоящую путёвку в жизнь только с героического места. Самого великого трибуна или исторического деятеля заставь прокричать своё крылатое архисерьёзное изречение из сортира – народы умрут со смеха».

Но первоклашку Наташку, хмыкнул Шишкин, обманули дважды, как и миллионы других советских школяров всех поколений. Кто из них знает, что дедушка Ленин вообще такого не говорил? Написал он в своей статейке «Лучше меньше, да лучше» в далеком двадцать третьем году условия обновления бюрократического аппарата, а другой дедушка подумал-подумал да и переиначил по-своему. И винить его в этом нельзя, потому как он всё строго и в точности с названием статьи дедушки Ленина сделал: меньше и лучше. Что меньше – очевидно, а лучше… Российского бюрократа никто и ничем не проймёт. И Пётр Великий пытался, и его венценосные последователи, и Гоголь с Салтыковым-Щедриным хлестали, и дедушка Ленин расстрелом грозил, а дедушка Сталин просто расстреливал… Но что-то так и не заладилось. И оказалось, что лучше плюнуть на бюрократа с чиновником, – пусть себе размножаются с кроличьей скоростью, – а обратить бессмертное заклинание на подрастающие поколения. В конце концов, учение развивает у человека все способности. Даже глупость, как подметил незабвенный Антон Палыч.

Шишкин-младший задрал голову и придирчиво оглядел кумачовый транспарант. Надпись была выполнена качественно. Интересно, у кого в школе такой оформительский талант?

Об этом бывший «вечный» редактор стенгазеты студентов-филологов подумал и с облегчением, и с ревностью. Наличие в школе незаурядного шрифтовика, конечно, радовало. О том, что школьная жизнь немыслима без стенной печати, – в этом никого убеждать не требуется. А следовательно, для него, Шишкина-младшего, постоянно присутствует опасность оказаться в эпицентре опостылевшего занятия: вымучивания изозадора и сюсюканий на полуватманском просторе. Значит, что? Законспироваться напрочь со всем своим стенгазетным опытом – вот что… Иначе сядут и поедут!

– Дорогие дети, уважаемые родители! – грянул над ухом звенящий праздничной медью на зависть солидному духовому оркестру голос. – В очередной раз перед вами раскрылись врата знаний!..

«Ада, дорогая Валентина Ивановна, ада! – мысленно поправил директрису Шишкин-младший. – Очередной круг, как сказал бы бессмертный Данте…»

Вот ведь эта такая дурацкая черта в характере Саши Шишкина: комментировать выступающих. Иногда, на потеху компании, он это проделывал вслух. Негромко, для узкого круга приятелей по студенческой скамье, сидя на последнем ярусе аудитории во время очередной лекционной нудистики.

– …чтобы из вас, дорогие ребята, выросли достойные граждане нашей Родины, сознательные строители мечты всего прогрессивного человечества – коммунистического завтра!..