Сукино болото - Виталий Еремин

Охрана Царькова заметила слежку, но только посмеивалась над парнем и называла его в женском роде – Отеллой.

Сегодня Олега ждал еще один неприятный сюрприз. На центральном рынке открылся аптечный киоск под вывеской «Дашенька».

На глазах у Олега Царьков подвез Дашу и с интересом следил за выражением ее лица. Увидев вывеску, девушка вздрогнула и растерянно посмотрела по сторонам. Ей вдруг показалось, что над ней смеются.

– Ты чего? Не нравится? – озадаченно спросил Царьков.

– Снимите сейчас же, пожалуйста, – прошептала Даша.

Царьков кивнул своим ребятам. Те принялись снимать вывеску.

– Спасибо, – сказала Даша.

Киоск был на два продавца и оборудован по последнему слову.

– Будешь старшей, считай, что это твое владение, – сказал Царьков.

Даша не знала, что на это сказать. Она совсем запуталась.

Олег ждал у подъезда дома. Он с облегчением отметил, что сегодня Даша смотрит на него гораздо приветливей. Зашли в квартиру, сели пить чай.

– Мне плохо, – призналась Даша. – Я совсем не знаю, как дальше жить.

– Я тоже, – сказал в ответ Олег.

Они проговорили допоздна и тепло попрощались. Чувствуя себя на седьмом небе, Олег сел за руль и дал по газам. Обычно он выезжал на улицу одним и тем же маршрутом. Это хорошо знали те, кто готовил ему пакость. Когда он увидел перед глазами в свете фар какую-то полоску, было уже поздно. Он упал вместе с мотоциклом, чувствуя, как под ворот рубашки стекает кровь.

Он тут же вскочил и увидел толстую проволоку. Один ее конец валялся на асфальте, другой был прикручен к дереву. Ему повезло. Если бы проволока была прикручена чуть выше и если бы он ехал чуть быстрее, рана на горле могла оказаться смертельной.

21 июня 2006 года, вторник, утро

Кодацкий проводил планерку. В отличие от Ланцевой, он считал работу информагентства профессиональной.

«Нигде столько не говорят о своем профессионализме, как в провинциальной прессе, – думала Анна. – Что за страсть такая? Комплекс, видно, играет. Серость муниципальной журналистики непоправима, как родовая травма».

Заиграл мобильник, Анна обрадовалась. Был повод выйти в коридор. Звонил Максим:

– Мама, к тебе какие-то дядьки приходили. Я дал твой телефон. Они тебе звонили?

– Никто не звонил. А что за дядьки? – Анну охватило нехорошее предчувствие.

– Наши земляки из Таджикистана.

Странно, кто бы это мог быть? Все близкие знакомые Анны давно жили в России.

– Русские или таджики?

– Русские.

Если к тебе приходят домой в твое отсутствие, а потом не звонят, хотя имеют твой телефон, в этом нет ничего хорошего.

Ланцева тут же набрала Булыкина. Не отвечает. Никита в это время был на планерке у Шокина. Позвонила Радаеву.

– Не волнуйся, – сказал Павел, впервые обращаясь на «ты».

Через полчаса он был в квартире Ланцевой. Прошел на кухню, попросил у мальчика чаю.

– Сколько их было, Максим?

– Двое.

– Что они делали, когда вошли?

Максим сказал, что сначала спросили, как его зовут. Потом стояли в прихожей и говорили, что им нужна мама. Они были всего несколько минут. Ни в кухню, ни в комнаты не проходили.

– А в туалет никто не просился?

– Один заходил в туалет, – припомнил мальчик. – А потом в ванную, руки помыл.

Радаев зашел в туалет. Открыл дверцу, закрывающую трубы канализации. Люди обычно используют эту нишу в качестве кладовой. Чего здесь только не было. Банки, склянки, коробки. Павел запустил руку вниз и стал шарить. Пусто.

Осмотрел ванную. Здесь, кажется, тоже все чисто.

Вернулся в туалет. Еще раз осмотрел нишу. Внимание привлек баллончик для фиксации волос. Анна волосы не фиксирует. Оля? Насчет Оли он был не уверен. Но он знал, что наркоторговцы используют баллончики с аэрозолями в качестве контейнеров.

В дверь неожиданно позвонили. Павел положил баллончик в карман. Кто бы это мог быть? Радаев посмотрел в глазок. По ту сторону двери стоял Гоша. Рядом еще двое, лиц не разобрать.

– Это он приходил? – прошептал Павел.

Максим посмотрел в глазок:

– Нет.

– Откройте, милиция! – голос Гоши.

Павел бросился к окну. Внизу газон. Земля – не асфальт, но четвертый этаж – это примерно двенадцать метров, высоковато. Он неминуемо подвернет ногу и далеко не уйдет. Можно, конечно, просто выбросить баллончик в окно и остаться в квартире. Нет, баллончик могут найти, с отпечатками его пальцев.

Рядом балкон соседей. Там тихо. А если там засада? Если засада, с ним не стали бы играть в прятки.

Ему повезло. Понятых взяли как раз из этой квартиры. Чета пенсионеров, боязливо переглядываясь, уже стояла на лестничной площадке.

Максим открыл дверь. Радаев в это время перелезал на другой балкон. Он успел заметить, как из подъехавшего «опеля» выскочила Ланцева и вбежала в подъезд.

Голос лейтенанта Тыцких звучал официально, словно раньше они не встречались.

– Гражданка Ланцева, вы можете добровольно заявить о нахождении в вашей квартире запрещенных предметов и веществ. Добровольная выдача приравнивается к явке с повинной.

– Каких, к черту, предметов? Каких веществ? – вскричала Анна. Она была вне себя от ярости.

– Не надо изображать невинность. Оружие, наркотики.

– Ну да, а еще станок для печатания денег.

– Ведите себя корректно, – потребовал лейтенант. – Итак?

Ланцева ответила нервно, обращаясь к понятым и чеканя каждое слово:

– В квартире может оказаться какой-то предмет или какое-то вещество, поскольку час назад здесь, в отсутствие взрослых, побывали двое мужчин, назвавшихся моими знакомыми из Таджикистана. Никаких знакомых я не ждала. Это провокация. В квартире можно найти только то, что могли принести и подложить эти мужчины. А теперь прошу показать ордер на обыск. Вы же с обыском пришли, не так ли?

Тыцких вынул из кармана бумагу. Анна понятия не имела, как выглядит ордер на обыск. Знала только, что требуется подпись прокурора и, разумеется, печать прокуратуры.

Бумага, кажется, была подлинной.

Гоша распорядился:

– Приступаем. Прошу понятых следить за каждым нашим движением. Чтобы потом никто не сказал, что мы что-то подложили. Начнем с кухни, ванны и туалета.

Поскольку туалет был у входной двери, начали с него. Один из ментов, недолго думая, полез в нишу. Вышел с озадаченным видом и что-то шепнул лейтенанту.

Гоша полез в нишу самолично. Но и он не находил того, что должен был обнаружить. Он вышел в коридор и уставился на Максима.