В радости и в горе - Кэрол Мэттьюс

— Привет, — сказала Холли, тяжело дыша.

Подъехало такси. Мэт жестом пригласил человека, стоявшего за ним, сесть в машину.

— Это… э… Мэт.

— Я надеялась, что ты позвонишь.

— Ты так тяжело дышишь, бежала откуда-то?

— Я уже спускалась по лестнице, когда услышала звонок, и пришлось бежать вверх.

— А! О! Ладно. Не имеет значения.

— А что имеет значение?

— Я… ну… Мои планы изменились, — неловко сказал он, — и я… э…

Холли облегчила ему муки унижения:

— Тогда приезжай ко мне.

— Х-хорошо. — Неужели для нее это так важно? Неужели он предпочитает не называть неприятные вещи своими именами и эта его затея настолько же некрасива, насколько бессмысленно было его намерение найти тоненькую иголку по имени Джози Флинн в городе, откровенно издевающемся над такими стогометателями, как он?

— Конечно, если хочешь, — добавила она уже не так порывисто.

— Мне не хотелось бы мешать твоим планам, — сказал Мэт. — Может быть, тебе лучше их не менять?

— Я бы предпочла встретиться с тобой.

— О!

— Ты хочешь приехать?

— Хочу. — В этот момент он действительно этого хотел.

— Я записала тебе свой адрес.

— Где ты живешь?

— На Шестой авеню.

— Буду через пять минут.

В телефоне уже не было признаков жизни, а Мэт стоял, уставившись на трубку. Подъехало другое такси, и Мэт сунул чаевые в руку швейцара, который помог ему забраться на заднее сиденье. Приложив руку к фуражке, швейцар закрыл дверь машины, и Мэт погрузился в пропахшую бензином и дезодорантами жару. Он уютно устроился в уголке покрытого искусственным мехом сиденья. Да, бывает работа и похуже, чем литературная рок-поденщина.

— Куда едем, приятель?

Мэт развернул свернутую в трубочку бумажку с адресом Холли, которая лежала у него в кармане. Почему его способность быть таким внимательным ко всем малозначительным канцмелочам вдруг решила проявить себя сейчас, а не тогда, когда это действительно было необходимо? Неужели ей неведомо, что она опоздала на три дня?

Он назвал водителю адрес, и короткими рывками и толчками они двинулись по направлению к Пятой авеню, водитель, с его непонятным чувством направления и инстинктом камикадзе, и Мэт, с его непонятно откуда взявшимся приподнятым настроением и странными предчувствиями.

Несмотря на способность всегда добиваться нужного результата, благодаря которой Дэмиен смог попасть именно на то транспортное средство, которое оптимально подходило для его цели (что облегчило его бумажник на несколько тысяч фунтов), ему все же было очень не по себе. На этом рейсе было полно директоров компаний, страдающих от излишнего веса и путешествующих за счет своих фирм. Тип в кресле рядом с Дэмиеном храпел всю дорогу до Нью-Йорка, как спаривающийся хряк, и, несмотря на все тычки, так и не проснулся. Все фильмы были романтической чепухой. А девочки, развозившие еду, все как на подбор были узкозадыми лесбиянками, цедившими шампанское с такой скупостью, будто оно было из их собственного погреба. Чтобы в этих условиях сохранить выдержку и доброжелательность, ему пришлось проявить недюжинную волю и терпение. И нет ничего хуже, как вдруг появиться на свадьбе, когда все уже хорошо набрались, а ты трезв, как миссионер во время мессы. К тому же была вероятность, что его могли засунуть на задние места вместе со всеми этими плебеями. К счастью, плебеи планируют свои путешествия за несколько месяцев вперед, и поэтому в самолете не было свободных плебейских мест, куда мог по недоразумению попасть человек, не способный противиться импульсивности своей натуры.

Пришлось прождать целую вечность, пока не закончится таможенный досмотр, но вот Дэмиен уже стоит и в нетерпении барабанит носком ботинка — ждет, когда появится его багаж. Он мог бы умереть от старости за то время, пока его дорожная сумка ехала к нему на карусельном транспортере, — и проехала мимо, потому что он не смог пробиться к ней из-за давки. Он слишком много заплатил, чтобы его так толкали! И почему он не догадался послать Джози факс? Иногда он бывает таким неосмотрительным, когда дело касается его собственного блага.

Он пригладил растрепавшиеся волосы, и из-под пальцев посыпались частицы высохшего лосьона для волос, который с некоторого расстояния можно было принять за перхоть. Брезгливо бормоча что-то, он стряхнул это с плеч. Он чувствовал себя помятым и неопрятным и жалел, что нет времени на душ и бритье. Джози всегда любила, чтобы мужчина выглядел аккуратным и подтянутым, вот почему ей так нравились Джереми Айронз и Пирс Броснан, а совсем не те, кто напоминает Ивэна Мак-Грегора, отнюдь не неряшливые и не нечесаные субъекты. Ему придется предстать перед ней неумытым, но у него была слабая надежда, что в этом случае в ней проснется к нему материнское чувство. Кто знает, ведь она столько материнской любви изливала на эту гнусную, вконец испорченную скотину, их кота. Дэмиен опять сверился с часами. Нет, все в порядке, по времени он укладывается.

Мелани же, напротив, нравились грубые и похотливые самцы. Готовые заниматься с ней сексом в любое время дня и ночи — первое предпочтительнее. Несколько недель спустя после начала их тайных встреч он был уже выжат как лимон и, чтобы объяснить Джози, почему он приходит так поздно, весь красный и потный, был вынужден сказать ей, что сразу после работы ходит играть в сквош-теннис. И в этом была доля правды, потому что с Мелани он сжигал, наверное, то же количество калорий.

Он подумал, чем сейчас занята Мелани. Наверное, отрывает рукав от пиджака его костюма от Армани или хлебным ножом фирмы «Сабатье» укорачивает брюки на десять сантиметров, а может быть, набивает в его ботинки выдержанный камамбер. Ему следовало подумать о том, чтобы взять с собой дорогие вещи. В постели она может проявлять необузданность дикой кошки, но, к сожалению, эта ее самая привлекательная черта простирается гораздо дальше стен спальни. С Мелани без драки не обойдется. Конечно, выражаясь метафорически.

В противоположность ей Джози, не будучи энергичной особой, всегда уступала, когда он нападал на нее с упреками. Как бы она ни злилась, она никогда не бросалась кастрюлями, не сгибала его клюшки для гольфа, не оставляла вмятин на кузове его БМВ, не плакала, не орала — не делала ничего сверх меры, что характерно для истеричного поведения. Она просто стояла, бледная, с сухими глазами, слушая его. Да, Джози всегда выслушивала его с молчаливым достоинством. Ему бы, наверное, хотелось, чтобы она была чуть раскованнее в проявлении своих эмоций, тогда он, может быть, почувствовал бы, что все это ей небезразлично.

Однако ее мать, нападая на него, была очень изобретательна в изобличениях и оскорблениях, по сравнению с ними бледнеют даже перлы Четвертого канала.

И он надеялся, что в том, что касается неизбежности их воссоединения, его жена будет не менее уступчивой и не будет все время давать ему понять, что для ее возвращения ему надо затратить больше энергии, чем даже велосипедисту, когда тот на полной скорости начинает крутить педали назад, чтобы остановиться.