Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит

Такое заявление показалось Атайе намного решительней, чем угрюмое ворчание Саттера. Мнение ученика Мэйзона не только разделяют, но и, очевидно, руководствуются им.

Она посмотрела на Де Пьера, сидящего рядом на соломенном тюфяке.

— Кто такой Аурель?

— Я о нем упоминал в письме, — тихо ответил Дом и пригласил ее сесть. — Вы должны поговорить с ним, пока не уехали. Он беспокоит меня.

— Он выступил против тебя?

— Вовсе нет. Аурель свято верит в наше дело… возможно, чересчур свято. Он ведет пропаганду на улицах города уже несколько недель. Я не имею ничего против — сам этим занимался, и как же еще донести до людей, что мы их ждем, — однако некоторые его слова наводят смуту, например, призыв убивать по судье за каждого лорнгельда, погибшего от рук Трибунала. Я пытался разубедить его, но Аурель считает меня слишком осторожным. Якобы если мы хотим одержать победу в войне, то не сможем избежать кровопролития. — Мэйзон покачал головой. — Он такой безрассудный! Чуть ли не кидает вызов Трибуналу: придите и арестуйте меня. Аурель уверен, что открывшаяся в нем магическая сила позволит ему оказать сопротивление и стать героем.

— На нем ни разу не испытывали корбаловый кристалл, верно? — спросила Атайя, подумав, что причиняемая камнем боль напрочь отбивает уверенность любого колдуна во всемогуществе.

Мэйзон нахмурился.

— Нет, а жаль. Такой опыт охладил бы его огонь. Впрочем, если его поймают, корбаловый кристалл покажется ему самым меньшим злом.

— Я поговорю с ним, — уверила Атайя Де Пьера. — Если не смогу его убедить, то прикажу. — Она улыбнулась Дому и всем собравшимся. — В конце концов, я в нашей армии выше его по званию.

* * *

На следующий день Мэйзон проводил Атайю с Джейреном в Килфарнан. Порывистый ветер срывал самые упрямые листья, отчаянно цеплявшиеся за деревья. Аурель проповедовал в самых бедных районах города в полдень, видимо, в надежде, что судьи Трибунала в это время отпускают дневную службу и не рыскают по улицам в поисках колдунов. Де Пьер провел их вдоль стены на шумную грязную площадь, кишащую торговцами, ремесленниками и карманными воришками. Там они стали ждать появления Ауреля.

Мэйзон принес свежие кукурузные лепешки. Вскоре после обеда в углу площади показался их бунтарь — прямо возле зловонной пивоварни.

— Вон он, — прошептал Де Пьер, показывая на веснушчатого юношу с каштановыми волосами и притягательными голубыми глазами.

Внешне обыкновенный Аурель оставался бы незамеченным, если б не бежевый жакет и ярко-голубой плащ, который притягивал взгляды бедняков, одетых в тусклые одежды.

— Его нужно обучить теряться в толпе, — тихо отметил Джейрен.

— Поверьте мне, нашему герою это меньше всего необходимо, — ответил Мэйзон.

Аурель забрался на пустую винную бочку и начал речь. Многие горожане устремлялись прочь, как только до них доходил смысл проповеди. Некоторые бросались огрызками яблок и кусками заплесневелого сыра, крича, чтобы он убирался и распространял свою ересь в другом месте. Однако были люди, которые останавливались в пределах слышимости, делая вид, что заняты своим делом.

Атайя подошла ближе, чтобы выяснить, о чем он говорит. К сожалению, слова Ауреля оказались откровенно бунтарскими, как и предупреждал Мэйзон. Самое неприятное — никаких объяснений, одни лозунги.

— Мы не должны прятаться, как последние трусы, от тех, кто хочет нас убить! — кричал он, подняв руки над головой. — Если вы не обладаете магической силой, то наверняка знали лорнгельдов, покинувших этот мир, не успев начать жить. Разве вы не хотите мести? Разве их жизнь того не стоит?

Последняя фраза получила отклик, Атайя заметила, как погрустнели и нахмурились люди, вспомнив своих близких, которых навсегда потеряли. Аурель тоже заметил перемену на лицах и умело ею воспользовался.

— Мы обязаны взять оружие и свергнуть тиранов! Если в вас проснулась колдовская сила, не соглашайтесь на отпущение грехов. Не слушайте церковь! Об этом просит вас принцесса Атайя. Научитесь владеть своим даром и используйте его как оружие — во имя победы!

— Победы! — кто-то крикнул в поддержку.

— Замолчи, дурак! — заорал другой и метнул в Ауреля горсть булыжников, которые отскочили, не причинив ему вреда. — Убирайся отсюда. Хочешь, чтоб на наши головы опять свалились инквизиторы?

При упоминании этого слова несколько граждан вышли из толпы и поспешили прочь, чтобы их не увидели рядом с бунтовщиком.

— Трибунал не сможет одолеть нас, если мы объединимся и будем убивать по судье за каждого колдуна! — возразил Аурель.

Атайя пробралась в первый ряд, Джейрен и Мэйзон — по бокам.

— Это новый подход к отпущению грехов? — бросила она Аурелю. — Устранять негодных судей за то, что они представляют опасность?

Юноша сердито вгляделся в толпу.

— Кто это сказал?

— Я, — заявила Атайя, подняв руку. — И еще я считаю, что вы неправильно трактуете воззрения своей предводительницы. Она выступает против отпущения грехов, в этом вы правы, но она не одобрит убийства тех, кто нам противостоит. Кроме как в целях самозащиты.

Упрек заметно разозлил Ауреля.

— А что дает вам право мне перечить?

Юноша посмотрел на нее сверху вниз, как хозяин на непокорного слугу.

— О, у нее есть на то право, — сказал Джейрен, едва сдерживая улыбку. — Раз уж вы зоветесь ее последователем.

Бунтарь окаменел, и Атайя воспользовалась моментом, чтобы высказать свое мнение.

— Аурель, я верю, что у вас добрые намерения. Но я не считаю нужным на кого-либо нападать. Даже на людей Трибунала.

— Ваше высочество? — удивленно произнес он, словно не слышал последних слов.

Атайя слегка наклонила голову, чувствуя, что несколько человек сзади пятятся, не желая стоять рядом с пресловутой принцессой Кайта.

— Нам следует делать все возможное, чтобы избежать кровопролитий. Если мы пересечем эту черту, то будем не лучше их самих.

Ее осторожно дернули за рукав. Повернувшись, она увидела толстощекого мужчину в дорогой накидке, отделанной мехом.

— Моя госпожа, разве не наивно так полагать? — спросил он, в блеклых глазах сверкнуло искреннее любопытство. — Вы хотите, чтобы ваш народ сидел сложа руки и просто дожидался ареста.

— Я хочу, чтобы лорнгельды обучали магии себе подобных, — сказала Атайя и протерла глаза, почувствовав притупленную боль. — Я не намерена вести кровавую войну против церкви. Священники Кайта могут проповедовать что им угодно; пусть говорят, что лорнгельды — дети дьявола, если они в это верят. Но мы имеем право не верить им и привлечь на нашу сторону других.

— Но так мы ничего не добьемся! — возразил с высокой бочки бунтарь.

— Мы добьемся всего, Аурель, — покачала головой Атайя. — Может, не так быстро, как тебе хочется, но, несомненно, в итоге победа будет за нами.