Грех Кабила - Иман Кальби

накануне. Стыд? Смущение? Страх? Да, всё это присутствовало, но еще сильнее внутри бушевали другие чувства- её женское нутро после вчерашнего переворачивалось, стоило только подумать о нем, о его пальцах, о его глазах, о его губах-таких близких, таких далеких…

Он наказывал её, наказывал и подчинял. Но зачем? Они оба понимали, ни к чему хорошему эта игра ва-банк не приведет. Они оба проиграют, с позором, мучительным падением, несмываемым грехом. Стоило ей только подумать о том, что о происходящем между ней и свекром узнают дома, сердце сковывал такой неописуемый ужас, что оно переставало биться.

Она ведь поэтому не нашла в себе силы ехать домой сейчас. Поэтому старалась не появляться в Дубае и все эти месяцы. Дома ее бы раскусили. Как минимум бы поняли, что-то не так… Мама всегда угадывала ее эмоции и выводила ее на чистую воду. А папа? Папа и так был не в восторге от ее скорой свадьбы. Она точно видела это неодобрение в его глазах. Неодобрение и настороженность- эти два чувства, казалось, он испытывал ко всему клану Бензема. Эли старалась не расспрашивать- ни у него, ни у других. Просто потому, что в ее положении это выглядело бы унизительно. Она уже стала частью кабилов. Она уже здесь, в этих краях, которые отчаянно очаровали ее, но которые, казалось, совсем ее не принимали, как она ни старалась… Что ж, может и правда не судьба…

Готова ли она была обсуждать случившееся с сестрой Иштар? Готова ли была покаяться, открыться… Хотя бы в том, что касалось отношений с Тариком. Эли пока не знала ответа. Она не продумывала альтернативных вариантов разговора с сестрой, не пыталась придумать себе роль. Устала от наигранности. Будь что будет. Если чуткая сестра почувствует что-то, она ей скажет, если нет- просто воспользуется паузой для того, чтобы определиться- ее отъезд навсегда или нет? Еще вчера вечером она была твердо настроена жечь все мосты. Сегодня же, встретив полюбившуюся Кабилию на рассвете, вспомнила про мосты в Константине и ей стало жаль их сжигать… Возможно, это тщеславие в ней играло, непереносимость поражений. Еще в детстве брат часто задирал Эли, что она не умеет проигрывать. Пусть так. Пока она раненый зверек, который бежит в надежное укрытие, чтобы зализать раны, и уже потом принимать решение.

За тяжелыми мыслями Элисса совсем отвлеклась от дороги. О том, что что-то неладно, поняла лишь тогда, когда зелень равнины по дороге в аэропорт сменилась пустынным пейзажем за окном, который от километра к километру становился все более одиноким и безлюдным. Помнится, аэропорт здесь был не так далеко от города, а они все ехали и ехали, миновав зеленые просторы и въезжая в песчаное царство.

Выражение лица Евы тоже было напряженным. Она жадно впивалась глазами в пейзаж за окном, словно бы что-то пытаясь там выискать. Сейчас она почему-то казалась Элиссе старше своих лет и совсем не такой, какой она знала подружку в институте.

–Ляв самахт, вейн раихин (араб.– простите, куда мы едем?)– спросила, стараясь скрыть напряжение в голосе. Когда водитель никак не прореагировал на обращение, а лишь убыстрил ход, стало по-настоящему страшно…

–Ты говорила кому-то, что собираешься уезжать?– тихо произнесла Ева.

– Нет… Ну, сестре сказала по телефону, что мы прилетим, билеты нам купила по интернету, чтобы не просить чартера у Бенземы… С Тариком не было желания разговаривать,– Эли отвела глаза от подружки. Уж больно она не хотела сейчас выдать себя на фоне оголившихся эмоций.

– Что это?!– резко воскликнула девушка, увидев, как со стороны к ним несется большой пик-ап. Его вид не внушал ни доверия, ни спокойствия.

Водитель замедлил ход, все так же игнорируя вопросы Эли. Спустя пару минут машина настигла их и пошла на обгон, заслоняя вид завесой из песка, поднявшегося от колес. Наверное, на это и был расчет, потому что Эли смогла увидеть тех, кто вышел оттуда, только спустя минуту- когда пыль улеглась и рассеялась. Увиденное заставило её вздрогнуть в непонимании.

–Моника?– спросила пораженно Эли, узнавая в девушке перед собой подружку в компании нескольких крепких мужчин, чьи лица были закрыты арафатками (прим.– разновидность арабского головного убора, преимущественно черно-белого и черно-красного цветов),– что ты здесь делаешь?

Ответом на ее вопрос стал взведенный подружкой курок и направленный в сторону Эли.

– Выбирайся из машины, принцесса. Нужно кое-куда прошвырнуться…

– Моника, что происходит?– может это шутка? Может ее вновь решили разыграть? Может снова в королевстве кривых зеркал какие-то странные, причудливые отражения реальности?

Глаза хаотично бегают по линии горизонта, Эли отчаянно пытается выцепить там хотя бы маленькую песчинку- спасение… Инстинктивно, самопроизвольно… Слышит рядом теперь уже знакомый звук взведения курка.

– Поосторожнее на поворотах, подруга,– голос Евы вроде бы такой же и не такой… Она словно увереннее, серьезнее… взрослее- да, ведь не зря еще минуту назад, в автомобиле, ей показалось, что подруга сейчас словно стала старше.

Эли пораженно переводит глаза теперь и на неё. Серьезно? Эта тоже с пистолетом? Если бы не серьезность момента и не три качка, которые неумолимо на них наступали, можно бы было засмеяться от картинности момента.

Моника, как показалось, тоже не ожидала такого развития событий. Её тщательно протатуированная микроблейдингом темная бровь поползла вверх, а на пухлых губах заиграла коварная усмешка.

– А я догадывалась, что он специально тебя приставил… Защищал свою крошку? Плохо защитил… Ты одна, посреди пустыни, принцесса Элисса. И никто тебе не поможет. Даже твоя новоявленная телохранительница. Давай по-хорошему. Ты сейчас сядешь к нам в автомобиль и мы уедем. И я даже великодушно отпущу твою защитницу- дам ей шанс выжить в раскаленной пустыне без навеса и воды,– ее голос сорвался на истеричный смех,– всё же лучше, чем пуля в лоб, да?

Ева усмехнулась. Но решительно сделала шаг в сторону Моники.

– Стоять!– раздался ее истеричный вопль.

Мужчины рядом тоже вытащили оружие и направили на парочку.

Элисса посмотрела на водителя автомобиля, на котором приехала. Ее внимание привлек факт того, что он снова завел мотор и, казалось, начал движение. Он ведь не спасет ее. Он в сговоре с ними, он специально ее сюда привез…

– Моника, кончай этот цирк! Ты на территории Алжира. Вам не вывезти принцессу, а если вы спрячете ее здесь, ее найдут даже за тонной песка, в пещере Алладина…

– Заткнись, Ева, или не Ева… Не знаю, как там тебя! Я и не собираюсь оставаться в этой идиотской стране! Мы на верном пути- до границы с Ливией всего пару сотен километров по пескам, где даже навигатор не работает, так что вычислить нас будет непросто!

– Ты не посмеешь…– снова наступает, снова тестирует решительность противницы Ева, но ее