Любовь колдуна - Галия Злачевская

– У вас есть дети? – спросила женщина, подходя к окну.

Она была некрасивая, да вдобавок явно измученная бессонной ночью, которую провела с орущим ребенком на руках.

Зачем украли чужое дитя, если не умеете с ним обращаться?!

Нет, они не похожи на воров, эти двое… Взять да и спросить прямо: «Как к вам попал мой ребенок?»

Нельзя!

– Своих детей у меня нету, – сказала Ольга. – Но я в Москве долгое время нянькой служила в одной хорошей семье, да потом хозяева уехали за границу работать, вот я домой и вернулась. Хотите, я вашу девочку подержу? А вы отдохнёте. Не беспокойтесь, я хорошо с детьми управляюсь…

Она надеялась, что сейчас женщина пойдет к окну, перегнется через подоконник и подаст ей Женечку. И тогда…

«Что тогда? – словно бы спросил ее тот же голос, который она уже слышала недавно во сне. – Схватишь ее и бросишься бежать? Но куда ты денешься? На что ты обречешь мою дочь? Ей нужен дом, ей нужен покой… Ты должна остаться с ней здесь, а не забирать ее отсюда!»

Голос этот звучал настолько отчетливо, что Ольга с трудом подавила желание обернуться. Но она прекрасно знала, что за спиной никого нет.

Хозяева переглянулись, словно бессловесно советуясь. Мужчина кивнул, и женщина с явным облегчением повернулась к Ольге:

– Поможете, правда? Да вы входите, входите… Щеколду поднимите и идите. Василий, открой дверь, пожалуйста.

Ольга не заставила себя упрашивать! Не чуя ног пробежала по садовой дорожке, взлетела на крыльцо – и чуть не умерла от нетерпения, пока та не распахнулась.

– Проходите, – пригласил хозяин.

Усталые, отекшие от бессонницы мужские глаза скользнули по ее лицу, фигуре, и хозяин дома вдруг покраснел, кашлянул смущенно…

Ольга, впрочем, едва обратила на него внимание: сразу прошла в большую, чистую, хорошо обставленную комнату (даже на первый, беглый взгляд ее поразило количество книг в двух больших застекленных шкафах и картины на стенах) и приняла Женю с рук женщины, которая облегченно вздохнула:

– Господи, как же я устала… Я до того обрадовалась, когда эта девочка оказалась у нас, я и сейчас счастлива, но мы не сомкнули глаз всю ночь, а теперь она сразу успокоилась! Сразу видно, что у вас большой опыт!

– Так это что, не ваша родная дочь? – от души надеясь, что не перебирает с изумлением, спросила Ольга. – Ну надо же, а на вас похожа!

Странно – она почти не лукавила. Хоть эту незнакомую женщину с ее мягким, каким-то словно бы неопределенным лицом можно было – и то с натяжкой! – назвать всего лишь довольно привлекательной, а Женя отличалась уже и теперь четкими, словно точеными чертами, в которых безошибочно угадывалась будущая редкостная красота, тем не менее их что-то делало и впрямь похожими. То ли тонкие брови, разлетавшиеся от переносицы, то ли слегка вздернутые носы, то ли ясные серые глаза, но всего больше – общее выражение доброты и нежности, неосознанной нежности ко всему на свете, которое заставляет даже о дурнушке сказать: «Ну до чего же она милая!»

– Меня Анастасией Степановной зовут, а вас как? – вдруг спохватилась женщина, протягивая Ольге руку. И тотчас спохватилась: – Нет, нет, держите девочку, не уроните!

– Не уроню, – усмехнулась та и, ловко перехватив Женю, которая тыкалась губками в ее шею, подала руку хозяйке:

– Ольга Зимина.

Рука Анастасии Степановны была мягкая, теплая, ласковая, но сильная.

А пожатие ее мужа оказалось очень осторожным.

– Васильев, – представился он. – Василий Васильевич меня зовут. Легко запомнить.

– Легко, – кивнула Ольга, отворачиваясь от его внимательного взгляда. – Знаете, по-моему, ваша девочка кушать хочет.

– Да я не представляю, чем ее накормить! – почти в отчаянии воскликнула Анастасия Степановна.

Вопросы так и рвались у Ольги с языка, но прежде всего следовало и в самом деле накормить Женю. Пока, видимо, радость от привычных рук, привычного запаха и голоса Ольги заглушила голод, но ведь она не ела почти сутки!

– У вас наверняка есть соседки, которые держат коз, – быстро сказала Ольга. – Надо к ним поскорей сбегать и купить свежего молока. Именно козьего! Оно легче коровьего, хорошо для детского желудка. Если его развести водой и сварить жиденькую манную кашку, девочка обязательно поест. Я знаю, я сама не раз так делала, – добавила она, и это было правдой: ведь содержимое чудесных коробок с надписью «Nestle» быстро иссякло, так что ей пришлось кормить Женечку так, как некогда кормили младшую сестренку Ольги: легкой кашкой на разбавленном козьем молоке.

Васильевы переглянулись.

– Тетя Груня! – воскликнула Анастасия Степановна. – У нее есть коза!

– Тогда надо прямо сейчас к ней пойти, – посоветовала Ольга. – С утра как раз доят коз. Да поскорей идите! Очень уж девочка ваша кушать хочет.

Васильев замешкался было, нерешительно поглядывая на Ольгу, но жена воскликнула:

– Да что же ты стоишь, Вася? Беги! Бидончик возьми на кухне!

Васильев выскочил из комнаты. За дверью что-то забренчало, упало, покатилось, потом заскрипели ступеньки, быстрые шаги протопали по дорожке, звякнула калитка…

Женя снова забеспокоилась.

Ольга схватила стоящую на комоде бутылочку с соской, потрогала губами: сладковатая водичка! – и вложила в розовый ротик. Женя начала сосать – без особого удовольствия, конечно, однако словно понимая: лучше хоть что-то, чем совсем ничего.

– Наверное, удивляетесь, что я так беспомощна с ребенком, – пробормотала Анастасия Степановна, и в голосе ее зазвучали виноватые, униженные нотки. – Вы правильно угадали: это не наша дочка…

Она всхлипнула и сердито смахнула слезы:

– Свою родную дочь я живой даже и не видела: она погибла при родах. Я сама собиралась ее кормить, молока у меня много было, я потом чуть от грудницы не умерла. Но с этой малышкой… я просто растерялась от неожиданности! Обычного молока она не пила, только водичку сладенькую, но это же не еда… Молочные кухни все еще закрыты, вдобавок туда только с направлением из детской консультации можно попасть! А девочка у нас уже поздним вечером появилась. Мы так обрадовались, когда нашли ее, но вдруг она с голоду умрет?!

– Если раздобудем козьего молока, не умрет, – улыбнулась Ольга и решилась наконец задать вопрос, который так и донимал ее: – Вы девочку в детском доме взяли, наверное? Только почему же говорите, что растерялись от неожиданности?

– Да в том-то и дело, что не брали мы ее в детдоме! – сконфуженно призналась Анастасия Степановна. – Я все никак не решалась туда пойти и выбрать кого-нибудь… будто дети – это товар какой-то. Их ангелы приносят… – проговорила она умиленно и тут же встревоженно взглянула на Ольгу покрасневшими глазами: – Вы не думайте, я атеистка, просто так… привычно с языка слетает иногда.