Одиночество-12 - Арсен Ревазов

Да… видит Бог, возбудить такую женщину был вызов не из простых. И не многие бы на него решились. Я вообще не знаю, кто бы решился кроме отмороженного Матвея. У меня, правда, промелькнула мысль, что странно приходить в тюрьму в нацистской форме но, судя по всему, Оля так одевалась на работу всегда, а меня посетила в перерыве между бизнес-встречами. С трудом отрывая взгляд от ее, может быть, чуть пухлых, но очень соблазнительных ножек, я, чуть помедлив, перевел дыхание и ответил.

– Объебон – обвинительное заключение. Деляга – уголовное дело. Образование у моих сокамерников неполное среднее. Интеллект примерно такой же. И шутки типа: «Знаешь за что Пушкина убили?» – «За что?» – «Стакан задерживал».

– Не смешно.

Оля подстелила одеяло и села рядом со мной на нары.

– О чем и речь. По шуткам можно судить об интеллектуальном и нравственном состоянии тусовки, в которую ты только что попал.

– Матвей в Белых Столбах. У него поехала крыша.

– Надеюсь, что это шутка?!

– У меня веселый голос?

Какой у финдиректриссы был нормальный голос я знал плохо, потому что говорила она редко. Этот был какой-то испытывающий. Как голос человека, который хочет тебя проверить, но при этом сам не чувствует себя уверенно. Веселым его, в любом случае, назвать было нельзя.

– У тебя отличный голос. И если ты используешь его для рассказа о Матвее, я буду тебе крайне признателен.

– Да пожалуйста! Матвей поговорив с тобой, вызвал меня. Когда я приехала, он метался по квартире – собирал тебе вещи. Рассказал мне в двух словах про ваши приключения. Я мало что поняла. Потом понесся в РУВД. Я поехала с ним. Оттуда нас послали. Для тебя ничего не взяли, сказали, что тебя уже перевезли, а куда – неизвестно. Сказали звонить в понедельник в прокуратуру.

– Врали, суки! Я там три дня сидел.

– Значит врали. Я решила встретиться с одним человеком, который мог бы тебе помочь. Но Мотю взять с собой не могла, потому что этот человек… ну в общем не могла.

– Потому что этот человек за тобой ухаживает?

– Да. Что-то в этом роде. Матвей пришел в бешенство, обматерил меня, бросился в свой Рейндж-Ровер, дал по газам и умчался. Я стала звонить ему часа через два. Ни домашний ни мобильный не отвечали. Итак до ночи. Ночью я позвонила в милицию, потом в больницы, потом в справочную о несчастных случаях. Выяснила в конце-концов, что он в вытрезвителе. Нажрался где-то в баре. Потом разбил машину вдребезги. Срубил рекламный щит. Слава Богу, без жертв. Когда я приехала в вытрезвитель – у него уже была белая горячка в разгаре. Он орал, что его разговоры прослушивают, мысли читают, что вокруг его шеи обвились двухголовые змеи и ему скоро отрежут голову.

– А знаешь, это все правда!

Финдиректрисса подозрительно на меня посмотрела и продолжила:

– Менты к тому времени уже вызвали психиатрическую неотложку. Ему вкололи что-то и повезли. Я поехала с ним. Врачи не поверили в двухголовых змей и поставили диагноз «белая горячка» – «деменция трименс». С параноидальным синдромом.

– Delirium tremens.

– Да. Неважно. Его положили. Я дала врачам денег. Чтоб ухаживали по-человечески. Вот и все.

– Нет не все. Как он сейчас?

– Говорят, что лучше. Спит по двадцать часов. Но когда проснется, то плачет. Утверждает, что он во всем виноват, потому что ушел из казино и оставил тебя одного.

– Говорят? Ты что там не была?!

– Была позавчера. Меня не пустили. Его даже Антон не видел.

– Антона куда-то не пустили? С ума сойти. Подожди, но он же в Америке?

– Он прилетал на выходные, когда услышал, что с вами случилось. Прилетел в субботу вечером, а в понедельник улетел. Я с ним встречалась. Он передал тебе записку.

– Так что же ты молчишь?

– Ты же меня про Матвея расспросами замучил.

Я взял конверт и развернул. 300 долларов купюрами по 10. Очень умно. Спасибо. Я рассовал их по карманам и ботинкам. Потом взял записку. Почерк Антона. Крупный, круглый, очень плохо читаемый.

«Держись! Ничего не признавай. Я делаю все, что могу. Матвей поправляется. Передай мне с Олей записку.

Твой Антон».

– Хорошо. Я все понял. А как ты сюда попала?

– У меня есть связи.

– Тот самый человек, к которому ты не хотела брать Матвея, отчего он запил, разбил машину и получил белую горячку?

– Тот самый человек. Надеюсь моей вины в том, что случилось нет.

Я задумался. Как люди не любят оказываться виноватыми в том, в чем их даже никто не собирается подозревать!

– Тюремная философия, Оля, не подразумевает наличие собственной вины, как этической категории. В этом смысл тюремной жизни. Иначе можно и до чистосердечного раскаяния дойти, а это здесь не принято.

– Иосиф, как начинающий тюремный философ, может, ты знаешь, в чем смысл жизни на воле?

– Хм… в тюрьме не принято отвечать однозначно.

Она усмехнулась. Так усмехались мои одноклассники, когда я не мог правильно ответить на какой-нибудь их дурацкий вопрос. Типа «не жужжит и в жопу не лезет». Я, не обратив внимание на усмешку, продолжал.

– Но я могу сформулировать ответы на вопрос о смысле жизни в виде экзаменационного теста. А ты сможешь выбрать полюбившийся тебе ответ.

– Давай, – она с интересом посмотрела на меня.

– Вариант А: человек, как и все живое, существо биологическое. Поэтому смысл его жизни – оставить по себе плодовитое потомство. То есть много сильных, умных и красивых детей. И этим обеспечить бессмертие и процветание своих генов. Вариант B: человек, в отличии от всего живого, – существо социальное. Поэтому смысл его жизни – изменить жизнь к лучшему. Выиграть войну с врагом человеческого рода. Уничтожить болезни. Придумать новый источник энергии. И этим обеспечить бессмертие и процветание человечества. Вариант C: человек – существо, созданное Богом по Его образу и подобию. Он должен придумывать, рисовать, писать, лепить, строить, изобретать. Создавать что-то новое, конкурируя с Творцом (причем, с точки зрения евреев, лучше делать это не по субботам). И творчеством обеспечить бессмертие и процветание собственного имени. Вариант D: вопрос поставлен некорректно.

– Ну хорошо. Допустим. А к какому ответу склоняешься лично ты?

– Я, лично, склоняюсь к вопросу.

– Ты, похоже, атеист.

– С чего ты взяла?

– Потому что о служении Богу и выполнении заповедей с попаданием в рай в качестве призовой игры ты так и не упомянул. Вариант E.

– Да? – Мне стало стыдно. – Ну забыл… Что же ты хочешь? – Сложный вопрос. Экзистенциальный.

Мне стало обидно, что отпущенные тридцать минут скоро истекут, а я веду бессмысленные разговоры о смысле жизни. Похоже, Оля решила, что я пытаюсь произвести на нее впечатление. Она смотрела мне в глаза и внимательно слушала. Я понял, что пора заканчивать.