Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде
Шрифт:
Интервал:
Д з и н т р а. Под Ригой, Бонифация…
Н а т а. А мне понравилось. И страшно было и феноменально.
Ю р и к с о н. Прошу подняться на земную поверхность!
Все, разговаривая, поднимаются наверх.
В передней гардероба общество останавливает Эглитис.
Э г л и т и с. Бония, разумно ли такой толпой идти в женское общежитие? Взгляни на часы!
Б о н и ф а ц и я. Надо же сдвинуть бокалы по случаю встречи нашей семьи. (Смотрит на Казимира.) С сыном, я имела в виду!
К а з и м и р. Я сразу понял, что с сыном.
Б о н и ф а ц и я. Ты!
Зазвучала транзисторная музыка.
Все смотрят в сторону вестибюля.
Ш т о к м а н и с. Почему таких не ловят и не заставляют силком работать, не могу понять.
К а з и м и р. Если бы месяц назад ты видел на улице Прейли меня…
Б о н и ф а ц и я. Ну, уж таким-то ты не был.
Музыка приближается. Появляются К в а к и Д ж о.
Андрис энергично двинулся было вперед, но Ната быстро догоняет его и хватает за руку.
К в а к и Д ж о скрываются.
Ю р и к с о н. Произвели ротацию вокруг оси антенны транзистора на сто восемьдесят градусов.
Р о м а н о в с к и й. Сказал бы просто и ясно: осуществили замысел удаления в противоположном направлении.
Внизу появляется В и л и с Н о р е й к о. Он подходит к лестнице, но не поднимается, а садится на чурбан.
Ш т о к м а н и с. Космы до пояса, на штанинах бубенчики… Глаза бы не глядели.
К а з и м и р. Ты, Штокманис, уже не понимаешь молодежи.
Ш т о к м а н и с. Что это за молодежь, позор. Мой старший сын медицину изучает, и я великолепно его понимаю, потому что и сам в молодости мечтал о том же. Нашего Иманта с Айваром понимаю — работают парни, учатся… Вот она, наша молодежь, а не…
К а з и м и р. Давай не будем судить по внешности. Дзинтра прекрасна в своем мини-макси платье, но разве поэтому…
Б о н и ф а ц и я. Кази, куда это ты у меня смотришь?
К а з и м и р. Но разве поэтому менее очаровательна Ната в своих, я извиняюсь, брюках и куртке? Где это сказано, что все должны одеваться и причесываться на один манер?
Ш т о к м а н и с. Почему на один манер?
Н а т а. А вы, товарищ Штокманис, видели когда-нибудь пилораму?
Все рассмеялись.
Ю р и к с о н. Вы находитесь среди строителей, девушка, а товарищ Штокманис к тому же прораб Елгавской МСО{69}.
Н а т а. Об МСО не знаю, но один мой знакомый, который работает на Рижском молочном комбинате, корову видел только из окна электрички, сам мне рассказывал… Я хотела сказать, что до пилорамы бревна удивительно разные — толстые и тонкие, со всякими интересными изгибами, а после все выходят совершенно одинаковыми… При виде этого у меня мурашки по коже побежали.
Ю р и к с о н. Не хватало еще, чтобы бревна выходили из пилорамы с интересными изгибами!
Р о м а н о в с к и й. Балки перекрытия, например!
Ш т о к м а н и с. Никакого потолка в доме не получится, девушка, если все балки не будут иметь строго одинакового поперечного сечения, особенно это касается высоты, но и по ширине заметные отклонения недопустимы.
Ю р и к с о н (Нате, строго). Поняли?
К а з и м и р. Дети человеческие, Штокманис, это тебе не балки, не стропила, не опоры, не…
Ш т о к м а н и с. Разве я утверждаю подобное?
К а з и м и р. Утверждать пока не утверждаешь, но, если б только тебе позволили, ты, наверно, завел бы что-то вроде этого. Теперь я тебя знаю.
Б о н и ф а ц и я. Ну что это, милые, мы тут стоим? Нельзя ли беседовать в комнате за столом? Улдис, ты у нас староста курса!
Э г л и т и с. Боюсь, что вскоре все мы будем гулять с длинными волосами и бородою, но тем не менее пошли.
Ш т о к м а н и с. Никогда не бывать этому.
Э г л и т и с. Не будь столь категоричен, Миервалдис… Вы избрали меня старостой курса, хорошо, но известно ли вам, за что меня в свое время исключили из средней школы и я начал работать на стройке? За узкие брюки.
Ш т о к м а н и с. Рассказывай!
Э г л и т и с. Серьезно. Я один в нашем городе надел их, и меня исключили. Позже в таких брюках стали ходить многие, а потом уж все, включая директора школы и завуча, но, вы думаете, меня как первооткрывателя поблагодарил кто-нибудь и извинился передо мной?
Ю р и к с о н. Я не заметил, против каких именно брюк воюют теперь, но в журнале «Дадзис»{70} долгое время высмеивали широкие с колокольчиками.
А н д р и с (Эглитису). Извините, что я вмешиваюсь в разговор, но можно у вас кое-что спросить?
Э г л и т и с. Пожалуйста.
А н д р и с. Как вы достали свои узкие брюки?
Э г л и т и с. То есть ты имеешь в виду, каким образом я их приобрел?
А н д р и с. Да.
Э г л и т и с. Кажется, тогда… да, в школьные каникулы я подносил на одной стройке кирпич каменщикам, просеивал песок и…
А н д р и с. Зарабатывали, значит.
Э г л и т и с. Разумеется.
А н д р и с. А они? Те, что ушли…
К а з и м и р. Слыхала, Бония? Голова!
Б о н и ф а ц и я. Не дай бог, в тебя пойдет.
Д з и н т р а. Андрис прав, потому что внешний вид определяется вкусом и об этом можно спорить, но главное все-таки в принципе.
Р о м а н о в с к и й. У этих двоих и вкус, кажется, на довольно низком уровне.
Э г л и т и с. У этих — да, но хорошо ухоженные волосы приемлемой длины выглядят отнюдь не плохо. Как у мужчин прошлого столетия на фотографиях, допустим. Солидно. Равно и бороды, если они не утрированы.
Ш т о к м а н и с. Если они, скажем, по земле не волочатся.
Б о н и ф а ц и я. Идем мы, в конце концов, или нет?
Э г л и т и с. Идем, Бония, идем.
Б о н и ф а ц и я уходит.
За ней следуют К а з и м и р, А н д р и с, Н а т а, Д з и н т р а, Ш т о к м а н и с, Ю р и к с о н, Р о м а н о в с к и й и Э г л и т и с.
Внизу поднимается и уходит в соседнее помещение подвала В и л и с.
Наверху появляется Т а л б е р г. Запирает дверь гардероба. Идет к двери подвала и также запирает ее, выключая заодно внизу свет. Потом поворачивается, чтобы идти обратно наверх, и оказывается нос к носу с Л а й м д о т о й, следовавшей за ним.
Т а л б е р г. Как видишь, Бонифации еще нет. Я, кажется, спустился раньше времени…
Лаймдота садится на скамейку.
Что с тобой происходит? Лайма!
Лаймдота видит в нише торт. Берет, ставит на скамейку… Смотрит на мужа.
Просто не верится, что все это ты говоришь и думаешь всерьез.
Л а й м д о т а. А как же иначе, скажи мне? Я тебя жду, я смотрю на часы… а ты звонишь под самый вечер и…
Т а л б е р г. Да разве ты не знаешь, что во время сессии мы работаем с перегрузкой? Люди со всей Латвии — и какие люди — на один месяц приехали в Ригу, и наша обязанность позаботиться, чтобы они за этот месяц получили как можно больше…
Л а й м д о т а (прерывает его). Янис! Неужели ты… неужели ты действительно не помнишь, куда я сегодня собиралась после работы?
Т а л б е р г. Ты? Прости, пожалуйста… И?
Л а й м д о т а. И… Да.
Т а л б е р г. Да?
Л а й м д о т а. Да. Нас будет трое.
Талберг смотрит на Лаймдоту.
В этот момент за его спиной появляется с улицы Б о н и ф а ц и я.
Лаймдота встает. Пятится в сторону подвальной двери.
Талберг оглядывается.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!