Измена. Не прощу твою ложь - Кира Туманова

точку, девочки. Когда люди крепко ссорятся, нужно разойтись, иначе можно натворить таких дел, о которых потом будешь жалеть. Вы же сами знаете, что от страха и гнева себя перестаешь контролировать. И мы с папой, поругавшись, можем совершить такие глупости, которые затронут вас. Например, можем пытаться перетянуть вас каждый на свою сторону. Или вдруг вы услышите, как мы кричим? И вам захочется тоже к нам присоединиться?

— Папа не сказал, что вы поругались… Но обещал собаку и новый дом.

Бросаю уничижительный взгляд на Марка, который смущенно натягивает на себя одеяло. Ну конечно, интернет-психологи о главном умолчали.

— Мы с вашим папой… — Снова поднимаю вверх глаза, чтобы убрать противное щипание. — В общем, папа сильно обидел меня, а я тоже сделала ему очень больно. Хотела получить власть над ситуацией и думала, что, отомстив, почувствую облегчение. Но ошиблась. Из-за меня ваш папа теперь в больнице.

Девочки испуганно смотрят на меня.

— Нет, нет, мы не дрались… — Предупреждаю вопрос, который читаю в их глазах, — Но очень можем это сделать снова. Поэтому, нам нужна ваша помощь. Вы должны помочь нам посидеть в разных комнатах, но, чтобы никто из нас не чувствовал себя брошенным и одиноким. Хорошо? Пять дней в неделю вы будете утешать меня — я же все-таки слабая девочка, а два дня в неделю — ходить к папе. Он мужчина, ему и пары дней будет достаточно.

— Вы разведетесь, как родители Светки?

— Мои милые зайки, — прижимаю к себе их склоненные головки, — когда разводятся люди, они просто перестают быть мужем и женой. Но они все равно остаются родителями. Папа останется вашим навсегда, чтобы ни случилось. И он любит вас больше всего на свете, правда Марк?

— Да, — хрипло поддакивает он и гладит дочек по спине.

Господи, ну скажи ты им, как сильно их любишь, как будешь ждать каждой встречи. Ну хоть что-нибудь скажи им! Обними, чурбан чёртовый! Они же так рвались к тебе, так переживали…

Мне хочется схватить Марка и потрясти за грудки. Чтобы очнулся, пришел в себя… Но внимательно вглядываюсь в его покрасневшие глаза и вижу, что он просто не может говорить, боится расплакаться.

Но в этот раз эмоциональность и чуткость, которая всегда меня в нем восхищала, меня только раздражает. Мужчина не должен себя жалеть. Слишком долго я велась на красивые сердечные проявления. Но теперь знаю цену этому всему — Марк, как флюгер. Завтра придет Илона и он с такой же искренностью будет внимать ее картинам светлого будущего.

— Пойдемте, девочки, папа устал. У него сегодня тяжелый день.

Притихшие девчонки чмокают Марка в щеки и опустив головы понуро выходят из палаты. Мне еще не раз придется говорить с ними на сложные темы. Возможно, с помощью психолога.

— Подожди, — вдруг говорит мне притихший Марк. — Прости меня, если сможешь. Пожалуйста, прости…

Я молча закрываю дверь и ехидно улыбаюсь. Месть бывает разной. Не могу отказать себе в небольшом удовольствии — представлять, как Марк будет объяснять дочкам, почему с ним живет бабка Грэнни.

50. Жизнь — сложная штука

Спустя два месяца

— Так рада, что ты пришел. В последнее время до тебя даже дозвониться не всегда удается.

— Да, Лена, дел много. Как всегда, конец года… — Лев по привычке дергает ворот простого свитера, забыв, что не в рубашке. Будто пытается вдохнуть воздуха побольше.

Не смотря на демократичный внешний вид, он чувствует себя не в своей тарелке. Мне, если честно, тоже неловко. На этой кухне очень давно не сидел мужчина. После выписки Марк зашел сюда только один раз, чтобы забрать вещи.

Погружаю нож в пышный пирог с мясной начинкой и с удовольствием наблюдаю, как подрагивают ноздри Льва.

Догадываюсь, как он питается — в офисе из автомата со снеками, вечером — с помощью доставки.

Так и вижу, как он сидит, раскинувшись в своем кресле, смотрит на «Дождь в Сокольниках», и жует незамысловатое произведение вьетнамской кухни из картонной коробки.

…Отпивая коллекционный виски и стряхивая пепел кубинской сигары на шкуру медведя, которая лежит у него на полу…

Трясу головой, пытаясь отогнать это видение. Даже не знаю, почему мне придумалась сигара с виски, никогда не видела его курящим. Просто Лев такой — загадочный, противоречивый. Я никогда не могу понять, что на самом деле творится в его голове. А это неслабо напрягает.

Очень волновалась, приглашая его в гости на домашний ужин. Не знала, как еще отблагодарить за все, что он для нас сделал.

За все время нашего общения Лев приоткрыл панцирь только тогда — в ресторане, и то оставался джентльменом до мозга костей.

А сейчас передо мной сидит обычный голодный мужик, и это чертовски приятно. Такой образ мне понятен и знаком, и я сразу расслабляюсь.

— Ты считаешь, что у меня есть все шансы сохранить дом? — ставлю перед Львом тарелку с пирогом и кофейник. — Еще все эти судебные издержки… Твой адвокат, конечно, монстр. Но и ценник у него не гуманный, ты уж прости.

— Не просто считаю, я уверен в этом… — Лев, не выдержав, надкусывает пирог и блаженно щурится, как разомлевший кот. Я терпеливо жду, чтобы спрятать победную улыбку, отворачиваюсь и делаю вид, что мне срочно понадобилось что-то в шкафчике. Теперь-то я знаю, что и у безупречного детектива-застройщика есть свои слабости! — Марк, благодаря своим показаниям, теперь будет не будет обвиняемым, а свидетелем. Кстати, как он?

Морщусь, мне все ещё неприятно говорить о муже. Разворачиваюсь ко Льву и делая вид, что хлопочу на кухне, начинаю рассказывать. Мне легче делать это, пока руки чем-то заняты.

— Нормально. Живет один в квартире, ну ты знаешь это и без меня. Думаю, что ему бывает трудно. Тяжело, больно, одиноко. Иногда он звонит девчонкам, пару раз пытался поговорить со мной в нетрезвом состоянии. Зато сейчас он может делать все, что захочется, даже пить коньяк лежа на кровати в ботинках — никто ему не сделает замечания. Знаешь, что мне странно? — Вытираю руки полотенцем, и пристально смотрю на Льва. — Он же всегда был такой. Какой-то… Без стержня. С первого дня знакомства. Но я не замечала. Выполняла роль подставки под глиняную статую. Он же привык так жить, когда его направляют, поддерживают. Вот он возомнил о себе невесть что, выбил эту подставку, и что теперь? Это уже не человек, а просто кучка… Он же не может один, может Илона вернется и как-то его соберет? Слепит обратно?

— Да, Илону папочка успел отправить за границу, подальше от репортёров.

— Она