Остров Локк - Том Шервуд

Утром мы отплыли.

Немного поработав вёслами, мы поймали ветерок, слабый, но достаточный для того, чтобы поднять парус. А когда впереди показался остров, все снова схватились за вёсла.

Оллиройс отвёл шлюпку немного в сторону и показал нам залив, совсем неглубоко вдающийся в берег, но имеющий пологие склоны, к которым легко можно было пристать. Несколько последних, сильных гребков, и нос шлюпки, поддёрнувшись кверху, вонзился в песок.

Мы ступили на берег, жадно разглядывая незнакомый нам остров. Эдд оказался не таким большим, как остров Корвин, но явно обширнее Локка. Выпрыгнувший первым на берег Оллиройс был так возбуждён, что не мог вымолвить ни слова. Задыхаясь от нахлынувших на него чувств, с трудом сглатывая слюну, он манил нас рукой и, помогая себе порывистыми жестами, рассказывал о памятных ему местах. Вот подобие лестницы, сплетённой из лиан и свисающей с высокого дерева, в развилке которого канонир устроил дом – гнездо для ночлега. Вот остов длинной деревянной клетки, в каких на “Дукате” везли кур. А вот чёрное пятно костра.

– Как вы добыли огонь, мистер Оллиройс? – спросил я у него.

Канонир бросился к лестнице, вскарабкался в гнездо и быстро спустился, держа в руке дощечку от клетки и тонкую палочку с обугленным кончиком.

– Руками? – недоверчиво спросил я его.

Он кивнул. Пальцы у него дрожали. Да, английского моряка заставить пропасть сложно.

Матросы, разбежавшиеся по ближайшим зарослям, утолили первое любопытство и стали собираться к шлюпке. Дождавшись, когда вернутся все, я стал распоряжаться устройством временного лагеря. Озерцо с пресной водой, как сообщил Оллиройс, находилось в полумиле от берега. На мой вопрос, почему он не жил возле хорошей воды, канонир ответил, что там слишком влажный воздух и очень тесные заросли, так что он раз в день отправлялся туда за водой с парой пустых кокосовых орехов, а дом предпочёл сделать на берегу.

Так поступили и мы. Обнаружив невдалеке тенистую полянку, мы расширили её и перенесли туда груз и снаряжение из шлюпки. Крышей стал растянутый над поляной громадный кусок паруса, а кроватями – привязанные к деревьям гамаки, но не девять, а только шесть, так как Робертсон решил спать в шлюпке, а Эдд и Корвин – в гнезде Оллиройса на дереве.

Из шлюпки выгрузили и захваченные мною доски, из которых быстро сколотили стол и скамьи, и пару распилили мальчишки, втащив к себе наверх, и ещё несколько штук осталось.

Эти заботы заметно утомили нас, но тут случай поднял настроение моим спутникам. Раскладывая у костра сундуки и корзины с провизией, они натолкнулись на объёмный бочонок, и кто-то с недоумением спросил – зачем было брать с собой столько воды, ведь Оллиройс сказал, что вода на острове есть.

– Там не вода, – ответил я небрежно.

– А что же?

– Джин.

– Джи-и-н? – оторопели матросы.

– Настоящий, можжевеловый джин. Но до тех пор, пока не найдём и не поймаем кур, я буду выдавать понемногу. А вот потом – прикладывайтесь от всей души, только не лопните. Разумеется, последнее не относится к Эдду и Корвину.

Судя по восторгу и ликованию, охватившим всех после этого сообщения, я мог быть уверенным в том, что на Локке обязательно будет своё птичье хозяйство.

Утром мы разделились. Решено было идти по берегу двумя группами и встретиться на обратной стороне острова. Со мной пошли Оллиройс, Эдд, Корвин и Даниэль. У меня был пистолет, Оллиройс вооружился мушкетом. Старшим второй группы я назначил Ноха и передал им второй пистолет и ружьё. Кроме этого, мы несли с собой еду, воду, пару топоров и куски рыболовной сети, чтобы ловить одичавших куриц.

Встретились мы на обратной стороне острова почти под вечер. За всё время, пройденное в пути, мы видели лишь мелких птиц и попугаев. А вот приближающийся к нам Робертсон нёс наспех сооружённую клетку, в которой беспокойно возились пять или шесть больших белых куриц.

– А петух? – воскликнул я, когда мы сошлись и уселись на песке.

– Вся эта компания гуляла вместе, – устало произнёс Нох. – Был там и петух – красный с жёлтым, как огонь. Но до того стал силён на вольном воздухе, что летает, как настоящая птица. Невозможно приблизиться, летает и кричит, кричит и летает. Вот этих только и удалось изловить, и тоже непросто.

– Хорошо, – подумав, сказал я. – Ночуем здесь, а завтра будем устраивать охоту с загонщиками. И вот тут, джентльмены, я рассчитываю, что Эдд и Корвин покажут себя!

– Да если бы мы первые его встретили, он бы давно уже сидел в клетке! – заволновались близнецы.

Посмеявшись, мы улеглись у костра.

Доставил же нам хлопот следующий день! Как одержимые, носились мы за огненным петухом, путаясь в зарослях и размахивая придурковатой сетью. Поймали лишь ещё трёх кур, но петух был недоступен. Выручил кое-что смекнувший Нох.

– Сумерки, джентльмены! – сказал он.

– Какие? Где? – не поняли мы.

– С наступлением сумерек вся куриная братия плохо видит, почти слепнет. И где-то на веточке засыпает. Наше дело – осторожно, не вспугнув, выследить, где этот летун устроится на ночлег!

Так и сделали. Почти час, стараясь не шелестеть и не трещать ветвями, мы крались за перелетающим петухом, пока не стемнело. После этого Корвин с Эддом осторожно вскарабкались на дерево и взяли сонного красавца голыми руками.

Ещё раз переночевав у костра, мы в полдень вернулись к шлюпке.

Соорудив для нашей добычи просторный загон из досок, мы накрыли его сетью и, присев у стола, переглянулись: “начнём, джентльмены?”

Вяленая рыба, копчёное мясо, окорок, сыр, хлеб, вода в кувшине, фрукты – живописными горками раскинулись на столе яства. Сгрудились в кучу звякнувшие медные кружки. С сочным щелчком лопнула крышка бочонка. Кружки наполнились.

– Хорошего здоровья, джентльмены! – произнёс я, и кружки были подняты.

Кажется, что дня четыре они и не опускались. Помню, что лишь Нох заботился о том, чтобы у наших птиц были чистая вода и зерно.

Наконец, народ устал. Кто-то отправился набрать свежих фруктов, кто-то просто побродить по острову. Нох с мальчишками вывел шлюпку на мелководье и стал ловить рыбу большим куском сети. Вдруг мы увидели, что они ведут себя как-то странно. Эдд и Корвин в два весла вели шлюпку вдоль берега, а свесившийся с борта Нох лупил чем-то по воде.

– Акула! – прокричал кто-то из мальчишек. – Гоним её в залив!

Мы бросились к воде. Вот она, длинная серебристая тень, футов шести длиной. Как и рассчитывал Нох, она скользнула в залив, и шлюпка встала у его устья.

Сбежались все. Быстро перегородили выход из залива кольями и сетью. Через несколько часов изнурительной, азартной и опасной охоты акулу выгнали на мель и Робертсон громыхнул из мушкета. Рыбину подняли над землёй. Она оказалась не такой большой, как виделась в воде, всего лишь чуточку выше Ноха.