Остров Локк - Том Шервуд

У борта корабля покачивалась спущенная на воду шлюпка, в которой, с торчащими вверх длинными вёслами, сидело четыре пары матросов. Увидев, что мы приближаемся, они не стали отплывать, а дождавшись нашего приближения, помогли нам развернуться бортом к лестнице. Мы поднялись на палубу.

Тучный старик, с печатью страдания на лице, Давид Дёдли, поддерживаемый с двух сторон матросами, сделал к нам шаг.

– Отец! – разом воскликнули близнецы.

Он не понял сначала, кто перед ним. Метнул взгляд с одного на другого, дошёл до меня, узнал. Я подтолкнул мальчишек в спины (легко сказать – мальчишек! Разве могли они, высокие, крепкие, с бронзовыми лицами и золотыми колечками в ушах напомнить двух бледных и хрупких бристольских птенцов!), с волнением провозгласил:

– Мистер Эдд, мистер Корвин!

Лицо Давида дрогнуло, он оттолкнул матросов, сделал шаг.

Почти полчаса они молча стояли на палубе, прижавшись и вцепившись друг в друга руками. Наконец, кое-как растормошив их, мы затолкали онемевшую троицу в кают-компанию.

Час, второй пронеслись в сумбурных рассказах – о двух годах поисков и о таком же времени пребывания на острове. Вдруг я представил, каким нетерпением томятся люди, оставшиеся на Локке, и вмешался.

– Джентльмены! – произнёс я, положив руки близнецам на плечи. – Чего стоят слова? Вы покажите отцу свой дом, друзей, накормите его своей пищей. Миссис Бигль, думается, уже приготовила пойманную вами рыбу!

– На Локк! На Локк! – закричали мальчишки.

Они вскочили, с азартом и нетерпением потащили отца на палубу. Едва шлюпка отвалила от корабля, дети принялись показывать на пещеру и объяснять, что за рогатое сооружение виднеется над обрывом.

Последующие четыре дня мы провели на острове.

Теперь у нас было трое детей. Стареющий, тучный, изнемогающий от счастья отец вместе с сыновьями носился по песчаному пляжу, прыгал с причала в воду, карабкался по закопчённым камням к костру на скале, ловил сетью, с плота, рыбу. Выпросив у меня пистолеты, они стреляли в цель. Они отпускали петуха летать и с азартом и визгом ловили его. А один раз, побывав со мной в арсенале, незаметно скрылись наверху, у озера, и пили джин.

Вечером третьего дня Нох, учитывая возраст мистера Дёдли и хорошо понимая возможные неприятности, отворил ему кровь. И, как признался сам пациент, очень вовремя.

Спокойный и тихий, Давид сидел в этот вечер у меня в хижине.

– Мистер Том! – с какой-то торжественностью в голосе сказал он мне. – Я дал обет пожертвовать некоей суммой, если отыщу своих детей. И я рад, что вместе с детьми я нашёл человека, который делает эту мою плату уместной. Вот, примите!

Он выложил на стол два объёмистых кожаных мешочка.

– Человеку, хранившему и оберегавшему моих детей и рисковавшему за них своей жизнью. По пять тысяч фунтов. За каждого сына.

На мой твёрдый отказ он ответил не менее решительно, заявив, что для него этих денег уже два года не существует. Что было делать? Я открылся ему. Я признался, что нашёл на острове жемчуг, и показал ему этот жемчуг, подытожив, что Томаса Лея можно без сомнения считать состоятельным человеком.

– Не имеет значения, – твёрдо сказал Давид. – Если вы не возьмёте эти деньги, я выброшу их в океан.

Но этим, как я вскоре узнал, щедрость владельца кораблей не ограничилась. Каждому матросу, жившему со мной на острове, он выплатил жалованье за два полных года.

Настало время прощаться с островом. Я с какой-то необъяснимой болью и грустью обходил его притихшие уголки. Опустевший, заброшенный дом. Камешек в океане, теряющий признаки жизни.

Вот здесь-то Давид и высказал мне (что значит умная голова, джентльмены!) эту чудесную мысль.

– Мистер Том, – обратился он ко мне. – Не находите ли вы, что оставлять Локк необитаемым – неразумно?

– Вы имеете в виду – поселить здесь тех пятерых разбойников?

– Нет и нет. Их-то как раз надо бы отвезти в Мадрас. Пусть там работают в порту или нанимаются в матросы – словом, сами устраивают свою судьбу. Мы не возьмём их жизни на свою совесть, нет.

Он помолчал, взглянул задумчиво на озеро и продолжил:

– Здесь исключительно хорошо всё оборудовано для жизни. Не оставить ли нам двух – трёх человек в качестве квартирьеров? Поскольку мы сейчас рядом с Индией, то отправимся в Мадрас и закупим товары для продажи в Англии. Но возьмём не только товары. Завернём в Индонезию и наймём десяток островитян – ловцов жемчуга и на обратном пути завезём их сюда. Они примутся за работу, а во время следующих рейсов мои корабли будут приходить на Локк и забирать добытый жемчуг. Вы ведь доставали раковины с мелководья, а те, что на глубине, – они белому человеку недоступны.

Размышляя, он всё больше воодушевлялся:

– Мы наймём равное количество ныряльщиков, для вас и для меня, желательно две большие семьи. Плату за работу они станут получать отдельно, так что одна семья будет стараться достать больше жемчужин, чем вторая, и наоборот. Когда лагуна истощится, мы вернём ловцов на их острова.

Что говорить, это была прекрасная мысль, и мы взялись осуществлять её. Мы даже решили, как быть с такой редкостью, как чёрный жемчуг. Очень просто: наши ловцы станут пользоваться гротом по очереди, как мы в своё время – “Дукатом”.

Обратившись с этим необычным предложением к своим друзьям, я неожиданно встретил радостное согласие двоих: старого Ноха, который очень, как он сам мне признался, хотел побыть временным шерифом графства Локк, и Даниэля, хотя и прощённого, но всё же опасающегося наказания за своё былое пиратство.

Ноха я оставил шерифствовать и вручил ему соответствующую бумагу. Даниэлю строго было наказано помнить о петле. (Он побледнел и клятвенно прижал руки к груди.)

Тщательно выверив и отметив на карте месторасположение наших островов, мы направились к берегам Индии.

Меня и моих товарищей разместили на корабле с исключительным комфортом. Бэнсон с Алис, чета Биглей, Эвелин и я получили по отдельной каюте. Робертсон, Оллиройс, Джейк и Джоб были зачислены в команду и приступили к своей привычной работе.

В моей каюте, под кроватью стояли три сундука. Один – с инструментами, второй с золотом и жемчугом. В третьем находились жёлтая сумка, пистолеты, подзорная труба и прочие дорогие мне мелочи, привезённые с “Дуката”. На стене над кроватью покачивался нож с контуром крысы на лезвии. И ещё одну мою вещь вёз корабль: на верхней палубе, укрытый брезентом и затянутый верёвками, стоял драгоценный капитанский стол.

Время, проведённое в пути к индийскому побережью, пролетело незаметно. Мы с Давидом очень сдружились и проводили вечера в неторопливых беседах. Я узнал, что отец пропавших детей снарядил для торговли два новых корабля, а сам на “Африке” два года упорно бороздил океан в тех местах, где нас застиг ураган.