Я и это переживу - Наталия Журавликова

Васю пришлось поискать. Он дрых в студии, прямо на диванчике для гостей.

Марта взяла киношную хлопушку, которая служила для красоты. Кино-то они тут не снимали. Хлопнула от души.

– Подъём! – заорала так, что, наверное, все студийные призраки перепугались.

Вася подскочил и захлопал глазами.

– А? Что? Эфир?

– Нет, блин. В засаду идём. Зелёных человечков выслеживать. Ты какого лешего меня подставляешь перед своей женой?

– Я? А чего я?

– Мне звонила она сейчас. Говорит, я с тебя не слезаю, по ночам в разведку с тобой хожу. Дозором!

– А, это, – Вася пригорюнился. Лицо его носило следы помятости. Явно ночевал он не дома. Да ещё и перегаром от него хорошо так попахивало. Слава создателю, на съёмки с ним не ехать. – Ну, с ребятами мы тусим. А Женька… не пускает она, понимаешь?

– Ты в своей семейной жизни сам разбирайся. Если мне твоя благоверная ещё раз позвонит, я блеять не буду. Понятно?

Марта сама не заметила, что заговорила подобно Евгении.

– Прикрывать тебя больше не стану. На первый раз промолчала.

– Спасибо, Марь.

Нет, ну что за день. Час от часу не легче. Марта созвонилась с Тарой, вечером они встретились в парке. Они неторопливо прогуливались по весенним дорожкам. Деревья уже оделись в листву, в воздухе витал запах надежды. Она слышалась в пении птиц, в шелесте веток, ощущалась кожей. Почему именно надежды? Для Марты всегда весеннее пробуждение природы было связано с нею. Мир открывает глаза после зимней спячки и надеется, что всё плохое осталось в прошлом, замёрзло, а потом растаяло. А потом из-под толщи сугробов проявляется не что-то волшебное, а прошлогодние залежи собачьего дерьма, рядом наваливается свежее, и надежда смущённо уползает в свою норку. Марта хорошо понимала любителей и защитников собак, но никак не могла спокойно примириться с плодами этой любви. Так, не туда у неё мысли завернули. Речь шла о весне, ну какие ещё собаки?

– Почему так получается? – спрашивала Марта вроде как у Тары, но на самом деле, у себя самой. Или у Вселенной. – Ведь история звучала так правдоподобно. Но на деле – нет таких домов, таких людей. Амвросий, Агния и Клара Чепраковы в 1963-м и ранее не жили в Ангарске. Были другие Чепраковы, но по описанию не подходят, да и слишком далеко от нужного места.

– Я не верю, что история Матвея – вымысел, – сказала Тара. – Мои опыт и интуиция кричат, что он не обманывал, и не мог сильно ошибаться. Ему просто не откуда такое взять было. Должно быть объяснение, Марта.

– Я посмотрю документы, которые мне дали. Попробую ещё позвонить кому-нибудь в Ангарске. Поищу города с созвучным названием. Вдруг он вспомнил не так.

Тара кивнула.

– Если будет нужно, я тебе помогу. И можем ещё раз с Ниной и Матей встретиться.

– Я бы хотела с ними увидеться, когда смогу что-то обнадёживающее сказать, – призналась Марта. – Очень уж мне Нину жаль, прямо сердце сжимается.

Она переживала уже даже не за статью. Ей важно было рассказать эту историю себе, Нине и Матвею. И поэтому Марта по вечерам после работы зарывалась в бумаги, делала пометки. Но пока ничего полезного не находила. Рано-рано утром, с учётом разницы в пять часов, она звонила в Ангарск, пытаясь хоть как-то подтянуть реальность под свой запрос.

– Нет у нас никакого Дома наук, барышня, – с разочарованием говорил очередной собеседник. Чувствовалось, что ему хотелось помочь и где-нибудь разыскать нужное здание, но увы. – В том районе, какой вы запросили, у нас вообще лесной массив расположен. И в шестидесятые годы там точно так же и было. Что прошлого века, что позапрошлого.

«Точно, – вдруг подумалось Марте. – Я рассматриваю шестидесятые годы XX века. А что, если Амвросий и Агния с Кларой жили в XIX-м?»

В 1863 году расследовать оказалось нечего. Собственно, сам город был основан после Великой отечественной войны. А значит, живи Амвросий в каком угодно веке до XX-го, он само слово «Ангарск» и не знал бы. Ну и ко всему прочему, телефонов тогда в обиходе точно не было, а Матвей говорил, что забыл номер Агнии. Опять тупик. Марта взялась за диск, просмотрела названия папок. Фотографии и видео города, природа, легендарная река Ангара. Документация, даже план застройки районов есть. Вот куча документов – проекты благоустройства, предложения от строительных компаний, идеи архитекторов. Если писать подробную статью о самом этом уголке Сибири, много интересного материала, даже мечты и чаяния градостроителей.

Фотоснимками и видео зарисовками природы Марта загляделась. Очень красиво. Если бы репортаж, что называется, выгорел, был бы прекрасный видеоряд. Насчет авторских прав только уточнить надо.

5.

Каждый день приносил всё больше воспоминаний. Всё больше осознания себя в этом мире, а мира в себе. Сны говорили с ней языком образов, показывали новые картинки. Так получалось, что в этих грёзах она была одним человеком, им же и просыпалась. Но когда дымка сновидений рассеивалась, тут же превращалась в кого-то другого. Или наоборот, становилась сама собой, а во сне была кем-то другим? Её эта головоломка не заботила, она даже не видела в этом никакой головоломки, воспринимая происходящее совершенно естественно. Тем более, когда снам удавалось задержаться на поверхности сознания настолько, чтобы она сумела запомнить, что видит их, это было интересно. Это было поучительно. Тоже, кстати, словечко оттуда. Когда она во сне подходила к зеркалу, то видела строгую женщину средних лет, похожую на школьную учительницу. А потом и все события видела глазами этой женщины, и думала её мыслями. И это было так увлекательно! Столько новых слов, лиц, мыслей. Просыпаясь, она уже всё дольше умела читать. Удерживала усилием воли это умение, пока оно всё же не рассеивалось. А как-то вдруг взяла и не разучилась. Даже сама это не сразу поняла, вскочила с кровати, почитала страничку книжки, её позвала мама. Ульяна побежала к ней и забыла проверить, понимает ли она ещё странички, или нет. А в садике оказалось – понимает! Умение не прошло! Вот как полезно видеть сны. Многие ребята в группе говорят, что им ничего не снится. Или что они не помнят, что происходило с ними в прошлом году. «Мы же тогда были малыши». Если честно, Ульяна прошлый год тоже не помнила, она даже не вполне понимала, что это такое – прошлый год. Наверное, то, что было до ёлки с Дедом Морозом? Или до дня рождения, когда ей исполнилось четыре? Хотя, и это такая давность! Зато она помнила что-то из того, что было «раньше». Совсем-совсем раньше.

У Иры раскалывалась голова. Наверное, гроза будет. На улице уже шёл полноформатный весенний дождик, с барабанной дробью по карнизам, с тысячами лужиц, которые стремились слиться в одно большое море. Между небом и мокрым асфальтом поспешно встраивался новый слой, из зонтиков разного цвета. Правда, основная гамма была серо-чёрной, но были отдельные вкрапления оранжевого, лимонного и различных оттенков типа «вырви глаз». Ирина наблюдала за мешаниной из воды, зонтиков и людей из окна своего офиса. Нужно было идти за Ульяной. У той хоть резиновые сапоги в кабинке стоят. А вот ей как быть в своих туфельках на высоком каблуке? Хорошо, зонтик хотя бы есть. Но в сегодняшних реалиях, в нём нужно плыть, как в лодочке, чтобы он себя полностью оправдал. Ирина представила себя, сидящей в раскрытом зонте. Как она, сложенная прямым углом, плывёт по бурному водоёму, в который таки объединились лужи и лужицы мегаполиса. И течение несёт её прямо к детскому саду дочери. Несмотря на головную боль, Ира не выдержала, прыснула в кулак. Побросала в сумку мелочи, попрощалась с коллегами и пошла к выходу. На сегодня задачи, которые она себе с утра поставила, были сделаны. Если бы в виски не забивались гвозди, она бы сейчас шла, довольная собой и ощущала лёгкость. Ну что ж, уродилась такая метеозависимая, терпи теперь. Маршрутку пришлось ждать долго. Транспорт всегда оказывается не готов к погодным катаклизмам. В итоге, Ульяну она забрала одной из последних. Девочка с укором посмотрела на неё своими огромными голубыми глазами. Ира привычно почувствовала смесь вины и раздражения. Взяла дочку за руку, извинилась перед воспитателем.