Ливонская ловушка - Мик Зандис

– Слышал, – спокойно подтвердил воевода и, внезапно возвысив голос, закричал: – Приготовиться к бою. Мергеровцам и куолковцам с большими щитами занять оборону с запада. Лучникам занять место за их спинами. Ваидцы станут с юга. Кирьянс, приведи своих людей сюда. Мы должны держаться одним большим отрядом. Только оставь до вечера несколько наблюдателей на горе, которую мы недавно проходили. Сверху будет видно, что происходит. И пришлите ко мне Иво, где он?

– Он как раз был с невестами на этой горе, – подсказал Вальтер. – Но мы спускались оттуда, когда ты вызвал меня.

– Тогда тебе будет легче найти его. Иди вместе с людьми Кирьянса.

Лембит, не скрывая возбуждения, подбежал к реке, вернулся, вытащил из ножен меч.

– Думаешь, на нас могут напасть?

– Отряды меченосцев рыщут по всей Ливонии, как стаи волков. Мы никогда не собирались такими силами, как сейчас, и надеюсь, они не знают, сколько нас здесь. Но ты слышал то же, что и я. Напасть могут. Лучше быть готовыми.

– У наших разведчиков быстрые кони. Велло увидел бы меченосцев. Хотел бы я знать, где сейчас мой брат.

– Они скачут, скачут! – пронеслось вдруг по рядам ливов. Но уже и без этих возгласов все отчетливей был слышен приближающийся топот копыт. Повинуясь команде Уго, воины со щитами и дротиками в руках сомкнули ряды. Натянули тетиву лучники. Подтягивающиеся к первой линии обороны ливы подходили с обнаженными мечами.

Из-за кромки леса на открытую часть выскочила четверка попарно скачущих всадников. Глазастого Иво все еще не было, но и без него Уго распознал характерные цвета туник воинов из отряда Велло. Поперек крупа одной из лошадей была приторочена тяжелая поклажа, и воеводу охватило нехорошее предчувствие.

Всадники влетели в образованный расступившимися людьми проем. Первый из соскочивших всадников крепко ухватил за узду лошадь с поклажей, и воины осторожно сняли привязанное к седлу тело. Пропитанный кровью узел не поддавался, и его пришлось срезать ножом. Тело уложили на спину. Лембит упал перед ним на колени, не отрывая взгляда от застывших глаз Велло.

– Это я, я! – едва слышно зашептал он. – Это я убил его. Моего брата. Только что. Белая фигурка. Король. Это я.

– Это не ты, – Уго положил Лембиту на плечо тяжелую руку и повернулся к ближайшему всаднику.

– Что у вас произошло? Говори!

Всадник нерешительно переводил взгляд с Уго на Лембита. Лицо его было покрыто многочисленными царапинами, в волосах застряли листья, грудь с трудом выталкивала воздух.

– Мы сражались с меченосцами! – наконец выпалил он. – Мы почти взяли их крепость!

– Почти взяли? Какую крепость? Вы были посланы в разведку. О каком сражении с меченосцами ты говоришь? – Уго шагнул к ирейцу вплотную, и воин, пряча глаза, отступил на шаг.

– Это был Велло. Это он. Мы увидели впереди большую стену, почти как ту, что стоит у Риги. Только недостроенную. За стеной было несколько человек, без оружия. Велло сказал, мы покажем всем, как надо брать крепости.

– И вы взяли ее? – впервые проявил интерес к разговору Лембит, и воин еще больше опустил голову.

– Мы сразу пошли в атаку и ворвались внутрь. Сходу, не останавливаясь. Велло шел впереди. Он зарубил первого, но остальные бросились врассыпную. Внутри были еще стены, кучи земли, ямы, груды камней. Лошадям негде было развернуться. Мы сбились в кучу и не знали, что делать дальше. А потом откуда-то выскочили другие, раздетые, но с оружием. С некоторых стекала вода. Наверное, они купались. На двоих были плащи меченосцев. Мы положили еще троих. Но и наши… Несколько лошадей упали в ров, его незаметно было. Меченосец попал копьем в грудь Велло. Я успел схватить его и вытащить наружу. Когда Велло не стало, мы отступили.

– И… – Уго осмотрел прибывших всадников. Все они, люди и лошади, были покрыты запекшейся кровью и грязью, лица исцарапаны. Грудь одного ирейца туго перетягивала пропитанная кровью тряпка, сам он с трудом держался на ногах. Небольшие раны были почти у каждого. – Остальные где?

– Мы все здесь. – Иреец обвел рукой горстку воинов. – Все, кто остался.

– Что?!

– Но мы видели куршей! – доставивший тело воин вновь осмелился посмотреть на военачальников и окрепшим голосом продолжил: – Они вошли в реку. Их много, как… как звезд в небе!

Услышав о прибытии куршей, Лембит поднялся на ноги и во весь голос закричал:

– Боги дали нам знак! Мы отомстим германцам за Велло! Ни один из них не должен остаться живым. Рига будет наша. Смерть врагам!

– Смерть, смерть! – подхватили ливы. И только внезапный высокий женский голос заставил их замолчать:

Воздев к небу мокрое от слез лицо, Лея стоя раскачивалась над лежащим у ее ног трупом брата. Ее волосы, свободные от обычно стягивающей их тесьмы, совсем как на недавнем предсвадебном ритуале, широко разметались по плечам. В суматохе никто не заметил прибытия невест. Вита и Ванга, тоже простоволосые, присоединились к горюющей подруге, и их плачущие голоса слились в одной скорбной песне:

Лембит дал знак, и тотчас четверо ирейцев взялись выкапывать на ближайшем пригорке могилу. Ливы, как мотыльки на огонь костра, стягивались на далеко разносящийся голос женщин. «Такое скопление народа, – подумал Уго, – могут заметить с противоположного берега», но не решился прервать долгую погребальную песню.

в одиночку выводила Лея, и невесты вновь подхватывали скорбный, знакомый каждому ливу припев:

Уго подошел к Лембиту вплотную так, чтобы никто из окружения не мог их услышать и напомнил:

– Мы в чужих краях. По обычаям, тело следует сжечь на погребальном костре.

– Это наша земля, – подумав, ответил Лембит. – Надо, чтобы все помнили об этом. Мы никуда отсюда не уйдем. Никуда и никогда.

– Как скажешь…

Когда могила была готова, ирейцы бережно перенесли в нее останки своего командира и уложили головой в направлении на путеводную северную звезду, чтобы он не заблудился в дороге. Под правую руку поместили меч и копье, чтобы было чем сражаться в дальних, неведомых никому, кроме богов, краях, левую руку прикрыли деревянным щитом, который убережет Велло от коварных ночных противников, в ногах поставили мешочек с едой. Во вторую могилу таким же образом уложили второго ирейца. Когда могилы засыпали землей, женщины остались продолжать отпевание, а мужчины отошли на расстояние, на котором можно было говорить, не опасаясь нарушить покой только что погребенных товарищей.