Женщины в шпионских войнах. От Александра I до наших дней - Игорь Григорьевич Атаманенко

Однажды он, выясняя оперативные возможности новоявленной секретной помощницы, поинтересовался, не приходилось ли ей иметь близкие отношения, кроме иранского дипломата, с другими иностранцами, находящимися в Москве в долгосрочных командировках?

Тамара с готовностью ответила, что у нее были контакты с дипломатами, работающими в посольствах Великобритании и Нидерландов в Москве. Однако общение с ними она прервала по причине их экстравагантных сексуальных запросов. Хотя при необходимости она могла бы возобновить знакомства, так как сохранила визитные карточки.

«И в чем их экстравагантность?» — насторожился полковник.

«Да все они — «анютины глазки»…

«Голубые», что ли?»

«Нет-нет, Олег Юрьевич… Они — мазохисты…»

«И что ты с ними делала?»

«За триста долларов я их размазывала по стене… И никогда не позволяла им себя трогать. Впрочем, они и не нуждались в половой близости… Один из таких моих “дружков” был советником английского посла.

Однажды он предложил мне заключить с ним контракт: за тысячу фунтов стерлингов в месяц я должна была играть роль изощренной великосветской дамы и по первому вызову, днем ли, ночью ли, мчаться к нему и делать всё, что он мне предварительно продиктует по телефону…

Предложение, конечно, заманчивое, но меня беспокоил его слишком буйный темперамент. Он переодевался в женское платье и хотел, чтобы я его унижала и оскорбляла… Я должна была называть его женским именем и обращаться с ним, как со своей собственностью, ну, скажем, как с провинившейся домработницей. Кстати, его коллекции женских трусиков можно было позавидовать — она стократ превосходила мою…

…Другой мой “дружок” хотел, чтобы я делала вид, будто отрезаю у него член огромным ножом. Я изображала всё, как он просил. Как оказалось, его девушка когда-то проделала с ним этот трюк, но не понарошку, а всамделишно, и чуть было не лишила его мужского достоинства. Так вот с тех пор от ощущения лезвия ножа на коже он балдел и достигал оргазма.

Вообще-то иметь дело с “анютиными глазками” — всё равно, что вертеть в руках гранату с выдернутой чекой: постоянно испытываешь страх, что она вот-вот взорвется. С этой публикой нужен постоянный контроль. Над ними и над собой. Ты командуешь, а они тебе подчиняются.

Однако такие отношения очень неустойчивы: “дружки” иногда начинали использовать мои штучки против меня же… Но я, как правило, умела увидеть, когда у них наступал перелом, ну, и предвосхищала последствия… Какое-то время они мне нравились больше, чем иранец, из-за того, что к ним не надо даже прикасаться.

Я пришла к заключению, что их нужно было провести через три стадии. Первые две — унижение и рабское состояние. Во время третьей они просто мастурбировали передо мной. Но в течение всего общения необходимо было с ними разговаривать, постоянно подчеркивая, что они недостойны даже прикоснуться ко мне.

Я на собственном опыте убедилась, как можно вертеть людьми с помощью одних только слов и команд… Знаете, Олег Юрьевич, мне кажется, “анютины глазки” — не редкость среди английских и голландских дипломатов, даже притом, что их жены здесь, в Москве…»

«Что, в их среде есть и женатые?!»

«Да в том-то всё и дело, Олег Юрьевич! Я сделала вывод, что чем большего они достигли в жизни, тем скучнее им становится оттого, что окружающие — особенно женщины — охотно подчиняются их прихотям и капризам. Мне кажется, что со временем у них возникает потребность, чтобы кто-нибудь сказал им, что они — пустое место.

Как-то — и это явилось последним кадром в этом садомазохистском фильме с моим участием в главной роли — я приковала одного англичанина наручниками к биде, изрезала ему бритвой всю спину, а потом стала поливать раны водкой.

Он словил кайф, а я почувствовала приступ тошноты. Когда я вернулась домой, меня вырвало. Вот тогда-то я решила: всё, баста, иначе можно свихнуться! Но, вы знаете, не прошло и недели мне вновь захотелось пообщаться, вдохнуть, так сказать, аромата “анютиных глазок”… Увы, не срослось — я встретила иранского дипломата».

«Ну, а сейчас? Сейчас ты могла бы при необходимости возобновить отношения с кем-нибудь из знакомых тебе «“нютиных глазок”? Не стошнит?»

«Думаю, не стошнит…»

«Что ж, будем считать, что твое согласие получено!»

Глава одиннадцатая

Операция «Харакири»

«УРЮК» ИЗ ЯПОНСКОГО ПОСОЛЬСТВА

Внимание сотрудников Отдельной службы генерал-майора Козлова привлек человек азиатской внешности, активный игрок «бриллиантовой биржи» в Столешниковом переулке, который установил спекулятивно-деловые отношения с Галиной Брежневой и ее близкой подругой Светланой Щёлоковой, женой министра внутренних дел.

Азиат продавал валюту, японскую видеоаудиоаппаратуру, импортные часы и ювелирные изделия из драгметаллов, а на вырученные деньги скупал золотые монеты царской чеканки и ордена эпохи российских императоров. Особо интересовал его орден Андрея Первозванного и орден Победы, за каждый он готов был выложить до 100 тысяч долларов.

Завсегдатаям биржи азиат представлялся жителем Ташкента, приехавшим в Москву продавать валюту и скупать драгоценности. Когда же в Столешников переулок для выяснения маршрутов передвижения «Урюка» (кличка ташкентца на «бирже») были стянуты значительные силы «наружки», выяснилось, что он не в Ташкент — в японское посольство в Калашном переулке входит, как к себе домой!

Вскоре установили, что спекулянт, ни много ни мало, — советник по экономическим вопросам посольства Японии в Москве Иосихису Курусу.

Исходя из намерения японца купить редчайшие ордена, ему подставили агентессу экстра-класса «Эдиту», выступившую в роли эксперта Гохрана. Она заинтересовала объекта не только своим местом работы и возможностью приобрести у нее партию царских золотых монет, но и своими выдающимися женскими прелестями.

Вербовочную разработку японца, а по сути, целую операцию под кодовым названием «ЦАРСКИЙ ОРДЕН», генерал Козлов проводил под личным контролем председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова.

Учитывая статус Курусу, председатель дал указание провести его вербовку с использованием компрометирующих материалов.

ПРИКАЗАНО СОВРАТИТЬ

«Эдита» сумела расположить к себе азиата, и он открылся ей: сообщил, что он — японский дипломат.

Рассказал также о своих регулярных поездках в Токио, Сингапур и Гонконг для доставки в Союз аудиовидеоаппаратуры, часов и ювелирных украшений. Проблем при перевозке больших партий товара у него не возникает, так как он обладает дипломатическим иммунитетом. Контрабандой он занимается ввиду крайней необходимости: нужны деньги для оплаты врачей, лечащих его жену и ребенка.

Японец посетовал, что безуспешно пытается приобрести орден Андрея Первозванного и орден Победы, за которые отдал бы немалые деньги. На «Эдиту» как на работницу Гохрана он возлагает особые надежды и готов выполнить все ее условия.

В порыве откровенности японец с очевидным сожалением признался,