Босиком по осколкам - Яра Вольцева

— Я не хотел лжи между нами, — стиснул он челюсти, сжал руки в кулаки от злости. — Карина для меня ничего не значит, я даже не помню ночь, я…

— Не хочу тебя видеть и знать! Убирайся, слышишь! И никогда не смей ко мне подходить! — крикнула, а после закрыла уши, когда он снова открыл рот.

— Ты услышал ее, Соловьев, — донесся до меня словно через вату голос Марата, который подошел ближе и встал передо мной, закрывая от глаз Кирилла. — Уходи.

— Мы не закончили, отойди с дороги, — послышался голос Соловьева.

— Давай уйдем, Марат, пожалуйста, — простонала, опираясь лбом о его лопатки.

— Идем, — тут же отреагировал мужчина и повел меня к машине.

— Аида! — казалось, простонал сзади Кирилл, но кидаться снова не стал.

Мы с Маратом сели в машину, а после тронулись, выезжая на дорогу. И всё это время я видела в зеркале, как нам вслед больным взглядом смотрел Соловьев. Как только мы повернули, и лицо его скрылось из виду, я прикрыла глаза, а затем почувствовала, как по щекам покатились беззвучные слезы.

— Всё хорошо? — заботливо спросил Марат, но я была не в силах ему ответить, только покачала головой.

Отвернулась к окну, скрывая свою боль, наблюдала, как сменяются дома, улицы, как темнеет снаружи.

— Где мы? — спросила в какой-то момент гнусавым голосом.

Нос забился, изменив мой тон, выдавая тем самым, что я плакала.

— Просто по городу, — мягко ответил Марат. — Куда хочешь? Проголодалась?

Мне нравилось, что он задает лишних вопросов и не касается темы Кирилла Соловьева. Я бы не смогла сейчас обсуждать его, впрочем, не уверена, что буду способна на это хоть когда-нибудь.

— Отвези меня, пожалуйста, домой, — попросила, а сама прикрыла глаза, сгорая перед ним от стыда.

Я дала ему невольно надежду на нечто большее, но поняла, что им пыталась вытеснить из сердца Кирилла. Поступала не лучше Соловьева, поспорившего на мою любовь. Ведь и я теперь играю чужими чувствами, словно мячиком для пинг-понга.

— Нам надо поговорить, Марат, — всё же решилась и сказала вслух.

Он заехал во двор моего дома, заглушил мотор и повернулся ко мне. Взгляд у него был грустный. Он всё понял без слов. И это причинило мне еще больше боли, наполняя каждую клеточку моего тело стыдом.

— Ты еще найдешь свое счастье, — прохрипела, обхватила себя за горло.

Сильно хотела отвернуться, но продолжала смотреть упрямо Марату в глаза. Нужно брать на себя ответственность за свои поступки.

— Ох, Аида, поверь, таких цветков, как ты, мало, — выдохнул мужчина и погладил меня на прощание по щеке.

Я горько сглотнула, вспоминая, что Кирилл тоже сравнивал девушек с цветками.

— Не зарекайся, Марат, не зарекайся, — грустно улыбнулась ему и попрощалась, зная, что у него всё еще впереди.

А вот мне предстояла тяжелая ночь, полная боли, агонии и тоски. Ревела что есть сил, практически выдергивая волосы с головы, каталась по кровати, выплескивая слезами и истерикой горечь, но легче не становилось. И вряд ли когда-нибудь станет.

Дни проходили за днями, но в университет я возвращаться пока не хотела. Проявила слабость и попросила отца сделать мне справку о болезни, чтобы хоть как-то оправдаться за прогулы.

— Снова? — не преминул он хмыкнуть в трубку, а я замерла.

— Ты как всегда прав, отец, — произнесла слегка ядовито, обиженная на него за строгость.

Вот только вместо выговора он тяжело выдохнул и замолчал, будто собираясь с мыслями.

— Мы любим тебя, дочь, и не желаем зла, просто… — осекся, сглотнул. — Не хотим, чтобы ты страдала.

Я прикусила губу, понимая, что это своеобразные извинения в духе отца. Но мне было достаточно и этого — понимать, что всё обусловлено их родительской любовью и заботой.

— Позволь мне самой совершать ошибки и взрослеть, — сама разоткровенничалась, набравшись храбрости. — Это моя жизнь, мои шишки, я бы хотела сделать всё сама.

Отец на это ничего не ответил, промолчал и хмыкнул.

— Никто не запретит мне защищать собственную дочь.

Закатила глаза, всё же его не переделать, и даже пытаться не стоит.

— Что насчет Марата?

В этот момент напряжение меня, наконец, отпустило, и я смогла даже улыбнуться.

— Настолько не любишь его, что хочешь меня подсунуть? — фыркнула, чувствуя, как на душе даже как-то полегчало.

— Как знаешь, — чуть сурово ответил отец, а после добавил: — Он звонил сегодня, попросил, чтобы я на тебя не давил. Если бы не он…

Последнее прозвучало угрожающе, но я была благодарна Марату за то, что даже в этом вопросе он мне помог.

— Я пойду, пап, много учебы, — попыталась свернуть неприятный мне разговор.

— Ты же на больничном, — поворчал, но всё же трубку вскоре бросил.

А вот я легла на кровать, бездумно глядя в потолок. Слезы иссякли, оставляя после себя выжженную пустыню. Столько дней истерик, а теперь я выжала, как лимон, ничего не чувствую и не желаю.

А на следующее утро, пока я шла к универу, все на меня так странно смотрели, словно на душевнобольную. Всякие шепотки при этом прекратились, но взгляды стали гораздо пристальнее.

— Что происходит? — спросила у Милы, когда мы встретились во дворике, как договаривались. — Чего все так смотрят?

Та усмехнулась, глянула на других как-то испепеляюще.

— Да ни тебя, ни Соловьева неделю в универе не было. Вот все и гадали, что у вас там случилось. Карина сама не своя ходит, расстроенная, а дружок ее, с которым и был спор, с синяками на лице двигается.

— Хочешь сказать, все подумали, что мы с Кириллом снова вместе? — фыркнула, не понимая, как можно поверить в этот бред.

— Да каких только версий не строили. И что ты того, на тот свет решила отправиться, — покрутила пальцами вокруг своей шеи Милы, а я ужаснулась, даже в кошмарном сне не могла такого представить. — И что Соловьев похитил тебя, вымаливая прощение. В общем, сегодня к тебе будет пристальное внимание.

— Прощение и Соловьев? — дернула губой, выказывая так презрение. — не смеши.

Вместо ответа Мила вдруг застыла, глядя мне за спину. Глаза ее стали круглее от удивления, а затем я обернулась сама. К нам приближался Кирилл.

— Вы прямо два сапога пара, оба неделю не появлялись и оба пришли в один день, — подала голос подруга, но я особо не вслушивалась.

Всё тело охватило напряжение, я прикусила щеку с внутренней стороны и поджала губы. Соловьев выглядел едва ли не хуже меня. Покрасневшие глаза с лопнувшими капиллярами, отросшие небрежно лежащие волосы, уставший вид и темные круги под глазами. Впрочем, менее красивым и притягательным от этого он не стал.