И сядет солнце на Востоке - Кристина Ли

прямо сейчас ждавших на широкой площади всего в нескольких минутах езды от парламентского здания.

Всеслав спустился по ступеням и посмотрев на Воевод, уже сидящих в сёдлах, кивнул чтобы они ждали пока он тронется с места. То, что собирался сделать князь — единственно справедливая плата за сорок две души, которые умерли не по вине настоящей войны, а по вине вражины, который купил их смерти, прислуживая Терхану.

Оседлав лошадь, Всеслав продолжал вслушиваться в вопли твари, а потом и в крики испуганной толпы, когда Морана сорвалась с места и поскакала по дороге, даже не галопом, а только набирая скорость. Князь знал, что зловонная туша упала мордой в землю и волочилась за его кобылой, как кусок гнилого мяса. Потому мужчина удерживал лошадь от быстрой скачки, чтобы не убить предателя раньше времени.

И только когда Морана ступила на кладку улицы Основателей, которая вела к площади Вече, Всеслав пришпорил кобылу, и доскакав до центра автополотна, повернул поводья и разрубил веревку взмахом меча. Морана встала на дыбы и заржала, а министр покатился скуля, как псина, прямо к ногам родителей мужей, погибших по его вине.

Дождь хоть и прекратился, но в воздухе висела влага. Она туманом стояла между князем и тварью, которую он прямо сейчас казнил бы собственными руками.

Однако Всеслав решил иначе:

— Мой долг перед вашими сыновьями неоплатный, и вернуть его я не смогу до самой смерти. Только перед лицом богов, мне удастся защитить их и стать с ними в один ряд. Однако! — Всеслав сидел в седле, а его голос раздавался на всю площадь, с помощью Арыси. Громкий бас звучал из всех ретрансляторов, которыми были оснащены фасады чуть ли не каждого здания вокруг.

— Однако сегодня, вам решать, какую смерть заслужил убийца ваших детей. Всех остальных, замешанных в нападении на твердыню Днепра предателей, казнят завтра же прилюдно! Но вот того, кто купился на золото звонкое, казнить вам! Он всё равно умрет, — Всеслав посмотрел на людей, которые в слезах и с чистой яростью во взгляде смотрели на тварь, повинную в смерти их сыновей, — но я даю своему народу шанс проявить милосердие славян. Если вы решите оставить его в живых — тварь до конца жизни будет гнить в застенках тюрьмы! Ваша воля, братья и сестры!

Всеслав склонил голову в поклоне и обернув Морану по кругу, поднял лошадь на дыбы и пришпорил, покидая площадь, на которой народ скандировал имя своего Государя уже не с презрением и страхом, а с гордостью за его справедливость.

Однако Всеслав так не считал. Звуки толпы только больше отравляли его душу тщеславием, которое как яд для любого Государя. Как самая худшая отрава, которая способна истончить грань между той самой справедливостью и фанатичностью до славы и власти.

Потому мужчина входил в свои палаты, как старик, который почти умирает изнутри. Хотя князь и шел ровной поступью, на ходу снимая и сбрасывая пояс с оружием, а потом и остальную одежду, внутри он чувствовал пустоту и тьму самой Мораны. Богиня смерти нашептывала ему, что возмездие слишком великодушно! Что Всеслав всё равно не доказал своего права на трон.

И только сбросив все тряпки на пол широкой спальни и открыв ставни, разводя их в стороны, Всеслав смог сделать вдох, лишь спустившись от выхода к купальне в бассейн с холодной, как лёд водой. Мужчина шёл в её толще по пояс, к каменной стене, которая декорирована как скала с водопадом. Двигался не спеша, чтобы стать под его поток и поднять лицо навстречу холодным брызгам. Чтобы наконец прийти в себя и остыть окончательно.

Холодный поток омывал его лицо, плечи и тело, унося за собой чувство тяжести. Такое, словно на его спину положили каменный валун и пытаются склонить к самой земле. Растоптать, уничтожить и не дать поднять даже взгляд.

Всеслав упёрся кулаком в стену перед ним, и опустил голову, наблюдая за кругами на прозрачной воде, специально оснащённой подсветкой, как единственным источником света в купальне. Однако следом он почувствовал движение в воде. Уже предполагая, кто набрался такой смелости, чтобы покинуть женскую половину твердыни и опять обманом пробраться в его комнаты, князь с раздражением сжал челюсть и произнес:

— Ольга, ступай вон! Я бы не советовал продолжать эти игры, — Всеслав нахмурился, однако только повернувшись, опешил и остолбенел, смотря на фигуру, которая сотрясалась дрожью у правого бортика.

Мужчина плавно повел взглядом по чертам лица простолюдинки, глаза которой стали точно блюдца, когда она осматривала его в ответ. Потемневшие от влаги волосы Станиславы, приобрели красный насыщенный цвет, который приковал взгляд мужчины ещё больше. Как и то, что женщина стояла в одной льняной сорочке, ткань которой намокнув выделила ее фигуру настолько явно, словно Станислава стояла перед Всеславом и вовсе обнаженной.

Мужчина ощутил, как весь воздух покинул его лёгкие, а непонятный испуг затопил все мысли.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил князь, подавив в себе странные чувства к этой дикой чужачке, которая прямо сейчас вынуждала его тело ощущать тягу и желание такой силы, словно перед ним стояла самая красивая женщина, которую он до селе держал в руках.

— Я? Это ты что здесь… Вернее, — чужачка запнулась, а Всеслав опять сдержал свое негодование и злость, вызванные тем, как она к нему обращалась, — Как вы попали сюда, Всеслав?

— Как я попал сюда? — мужчина развернулся всем телом к Станиславе, заметив, как она только взглянув на него, тут же спрятала взгляд, и села обратно в воду.

— Да! Как вы…

— Это купальня княжеских палат, женщина! — пробасил Всеслав и стал идти прямо в сторону чужачки.

Станислава повернула к нему злой, испепеляющий взгляд, на что Всеслав только встал над ней и задал свой вопрос опять, пристально осматривая женщину:

— Почему ты не в постели, Стася? — вдруг тихо и гортанно зашептал Всеслав, а женщина тут же вздрогнула и посмотрела на князя полными недоверия глазами.

— Вессарий… Он велел просидеть здесь на меньше двух часов перед сном, — она отвечала, а Всеслав ловил каждое движение её губ, пока его слух цеплялся за каждый звук необычно дерзкого и строгого женского голоса, — Он сказал, что в этот раз мой организм отреагировал намного лучше. Твой лекарь допускает, что уникальный объект быстро адаптируется к вашему… княжеству, Государь!

Станислава скривилась, произнося последнее обращение, и это опять разозлило Всеслава, который словно от дурмана опомнился, когда ядовитая натура чужачки проявилась опять.

— Ступай в палаты! — опять бросая взгляд на фигуру женщины, Всеслав поймал себя на мысли,