Лабиринт Просперо - Антон Чиж

Умение критически оценивать свои ошибки так же важно для сыщика, как и зоркий глаз. Я решил перепроверить сам себя. Для этого я выбрал наиболее слабое звено: доктора с ужасной фамилией Могилевский. Отведя его в сторону, я принялся методично и настойчиво заманивать его в мышеловку. Пока он сам не заметил, как оказался пойманным. Доктор вынужден был раскрыть мне большой секрет, о котором я и так догадывался: мистер Маверик вовсе не болен. Он умер. Причем, по заверению доктора, смерть эта была не от естественных причин или сердечного удара. Вероятнее всего, его отравили. Доктор попросил меня сохранить тайну. Иначе ему крепко достанется. Нельзя сомневаться, под чьим нажимом ему заткнули рот. Сообщив все, что мог, доктор отказался провести меня к телу. Но пояснил, что это чрезвычайно опасно. Пожалев несчастного, которого я выжал как лимон, я отправился в читальню, чтобы со всех сторон обдумать сложившуюся ситуацию.

Искать убийцу не входит в мои планы. Пусть этим занимается русская полиция. Но с другой стороны, если не было никакого спектакля и все происходило на самом деле, мистер Маверик выиграл кучу денег, а господин Веронин их проиграл и на самом деле пытался вернуть их, поставив на карту дочь, возникает занятный парадокс. Вор, укравший ценную вещь, за которой я был направлен, может быть, мертв. Да, разумеется, вы правы, дорогая Агата, – это ненасытный мистер Маверик. Как он похитил вещь – не столь важно. Не исключаю, что был нанят профессионал, который передал краденое ему. Но тогда получается, что с его смертью вещица могла попасть только в одно место – к его убийце. Мистер Маверик мог не знать, что за вещью и за ним идет настоящая охота. Пока он громил в карты соперника, ему готовилась ловушка. В которую он угодил прошлой ночью. Так что мне теперь волей-неволей предстоит найти его убийцу. Чтобы потребовать у него пропавшую драгоценность. Этот фокус не так прост, как кажется…

– Хоть дверь выломайте – не открою! – отвечал Игнатьев из номера.

– Владимир Петрович, даю вам слово, что…

– Не нужны мне ваши слова! Меня закон защищает. Если попытаетесь сунуть нос в тайну наследования, засужу до конца дней ваших…

Старик был упрям и прямолинеен. Все, что касалось его профессии, было неприкасаемо. Как бы хотелось вытряхнуть все, что скрывалось в кожаной папке, прочесть и узнать, с чем предстоит иметь дело. Это было так же невозможно, как заглянуть в будущее. Ванзаров не боялся суда за самоуправство, старика он мог скрутить одной левой. Он мог вскрыть все конверты и узнать их содержимое. Все это не составило бы большого труда. Куда труднее было другое: он не мог позволить себе такого. Это значило растоптать закон, который он старался защищать. С одной стороны, была бы очевидная выгода для расследования и быстрый результат. С другой – он перестал бы уважать себя. Превратиться в подобие Францевича совершенно недопустимо. Никакие выгоды следствия не стоят чести, как глупо это ни покажется.

Большая подлость недопустима. Но маленькая хитрость – вполне.

– Я вам тайну одну раскрою, – сказал Ванзаров и затаил дыхание, ожидая, что из этого выйдет. Надавить на больную мозоль можно, если знать, где она находится. У Игнатьева мозоль располагалась в зоне любопытства.

За дверью было тихо. Неужели старик переборет себя? Другой мозоли у него не имелось. К счастью, замок крякнул, Игнатьев стоял на пороге, перекрывая собой проем. Как ни смешно это выглядело.

– Какую тайну? – спросил он строго, как учитель нерадивого ученика.

– Что я здесь делаю, – ответил Ванзаров.

– Тоже мне – тайна… – Нотариус колебался отчаянно. – А что вы здесь делаете?

– Скажу, если не будем стоять на пороге…

Одолев колебания, Игнатьев посторонился. Ванзаров плотно затворил за собой дверь.

– Туда… – ему указали папку на столе, – …и не думайте смотреть. И шутки шутить не вздумайте…

– Даю вам слово, – сказал Ванзаров.

Этого оказалось достаточно. Игнатьев успокоился.

– Давайте уже, что за дело вас привело? Каким ветром принесло?

Ванзаров повел себя странно: повернулся лицом к двери и протянул нотариусу руки, сложенные за спиной.

– Что вы делаете? – растерянно спросил Игнатьев.

– Жду, когда будете готовы…

– К чему я буду готов?

– Владимир Петрович, если мне верите, достаньте документ, который прочитали утром, и только после этого прикажите повернуться. Я взгляну на буквы и сразу отвернусь. Никаких вольностей не позволю. Меня интересует только почерк. Документ ни на секунду не выйдет из ваших рук. Прошу вас об этой милости. Если нет, тут же выйду из номера… Поступайте как сочтете нужным. Я со всем согласен заранее.

Не ожидая подобного сюрприза, нотариус не знал, как поступить. Ему страшно хотелось знать, в чем тут копается Ванзаров. Но сделать шаг к нарушению закона было куда страшнее. Впрочем, какое нарушение? Документ оглашен, тайны он не составляет. А почерк ни на что не влияет.

Приглядывая за гостем, послушно стоящим лицом к двери, Игнатьев вынул заветный листок и подошел на расстояние вытянутой руки.

– Насладитесь, – сказал он.

Ванзаров повернулся, от чего сердце Игнатьева чуток ойкнуло, присмотрелся и вернулся в позу арестанта.

– Благодарю, я увидел все, что было нужно, – сказал он глухо в дверное полотно.

С таким клиентом приятно было иметь дело. Игнатьев тщательно вернул все на место и потребовал самый подробный отчет. Который заслужил с некоторым риском. Хотя какой риск, когда имеешь дело с благородным человеком.

– Вчера утром мне было доставлено письмо, – начал Ванзаров. – Меня просили оказать помощь. А именно: спасти от смерти человека. Для этого надо было приехать сюда – в сестрорецкий «Курорт». За эту миссию мне полагалась немалая сумма. Только автор письма забыл написать, кто он. Резонно полагая, что господин в опасности даст о себе знать, я прибыл сюда. Однако никто из гостей не подал вида, что хочет иметь со мной дело. Вчера вечером перед турниром у меня в номере оказалось письмо, обещавшее скорую встречу с адресатом…

Игнатьев ждал продолжения, но его не последовало.

– И что в этом такого таинственного? – наконец не выдержал он паузы.

– Почерк моего письма и того, что вы вложили сейчас в конверт, – идентичен. Сложно спутать: идеальная каллиграфия. Само завещание составляли вы собственноручно…

– Да-да, разумеется, – пробормотал нотариус, не заметив, что сболтнул ценные сведения. – И что же получается…

– Получается, что мистер Маверик даже бровью не повел, чтобы привлечь меня для своей защиты, за которую заплатил изрядно. Я готов был сидеть у его двери псом, как вы видели. Добавлю, что до вчерашнего утра я слыхом не слыхивал об этом ныне покойном господине. А вот он ссылался на людей, которым я имел честь помогать…

– Да, вот это загадка…