📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаТретье отделение при Николае I. Сыщики и провокаторы - Исаак Троцкий

Третье отделение при Николае I. Сыщики и провокаторы - Исаак Троцкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 74
Перейти на страницу:

Мелкой сошке приходилось, понятно, проявлять больше сообразительности и изворотливости. Можно было шулерствовать на проезжих дорогах, обыгрывая провинциальных помещиков, помогать государству в печатании кредитных денег или искать счастья в благодарных землях новоприобретенных колоний Кавказа. Всякого рода проходимцев развелось так много, что благонамереннейший отпрыск Фаддея Булгарина «Выжигин», с выведенными им типами мелких жуликов и робкою попыткою нравоучительной сатиры, внезапно сделался значительным общественным явлением. Шервуд и Голицын, как мы только что убедились, считали его каким-то революционным манифестом, но даже и такие уравновешенные консерваторы, как сенатор П. Г. Дивов, отнеслись к факту выхода этой книги с сожалением. 3 апреля 1829 года Дивов записал в своем дневнике: «Вышел роман „Выжигин“ сочинения Булгарина, редактора „Пчелы“. В этом романе, который написан хорошим слогом, правдиво изображены злоупотребления мелких чиновников судебного ведомства и полиции. Первое издание разошлось в 8 дней, и государь пожаловал автору награду. Стремление покупать это сочинение (хотя оно и дорого стоит) огорчает меня, так как это доказывает склонность публики критиковать действия правительства».

Если различных аферистов было и много, то сфера деятельности их обычно была невелика, и только наиболее талантливые, только художники своего дела выделялись из общей массы. Таков был и Шервуд. Дела его постепенно расшатывались, агентура и всякие другие предприятия стоили денег, а подарки становились реже. Появились долги, а вместе с ними стал теряться кредит. Нужно было как-то изворачиваться, и у Шервуда рождается идея, по своей гениальности и простоте превосходящая даже блестящий замысел Павла Ивановича Чичикова.

Еще в конце XVIII — начале XIX века началось знаменитое дело Баташевых. То были богатые заводчики, владевшие многими миллионами, двое братьев, из которых у одного было несколько сыновей, а у другого, женившегося в преклонном возрасте, незадолго до смерти, только один. Когда в 1799 году умер второй брат, сыновья старшего затеяли процесс, доказывая незаконнорожденность их двоюродного брата, что тем самым лишало его прав на получение наследства. Вопрос о законности брака подлежал компетенции святейшего Синода, куда и поступила жалоба обиженной вдовы, представившей этому высокому учреждению подлинные и неопровержимые доказательства своей правоты. В Синоде дело это попало в руки митрополита Амвросия и обер-секретаря Пукалова. Амвросий, славный в скандальной хронике того времени своей связью любовной с матерью и дочерью Обуховыми, которые и жили вместе с ним в Александро-Невской лавре, был довольно сговорчивым иерархом и, по словам А. А. Яковлева (дяди А. И. Герцена), бывшего одно время обер-прокурором Синода, за опровержение законности брака Батащева взял с его племянников 100 тысяч[167].

Устроить дело должен был Пукалов, любопытный экземпляр канцелярского дельца того времени, биографию которого его современник схематически изображал следующим образом: «…воздоился в подъячизме, насытился премудростью в семинарии, в уважение превосходной способности крючкодействовать скоро достиг чиновничества и избран членами святейшего Синода быть обер-секретарем святейшего Синода; в сей должности по существующему порядку формы утвержден подлинным высочайшим указом»[168]. Этому-то достойному мужу и было поручено, по надлежащем его ублаготворении, разрешить в нужном направлении дело Баташевых. В подобных казусах он был уже довольно искушен — в свое время он оборудовал дело корнета Мякинина, оспаривавшего право на наследство в родовом имении Мордвинова у незаконной дочери последнего Варвары. Пукалов сфабриковал данные, делавшие рождение Варвары законным, и, хотя Мякинин документально доказывал, что брачная запись, представленная Пукаловым, подложна, дело было решено в пользу последней. Варвара признана законной наследницей, а Пукалов в качестве куртажа потребовал ее руки и, само собой разумеется, наследства. Подобный виртуоз по части превращения незаконных браков в законные не мог смутиться и перед обратной задачей. Когда по случаю коронации императора Александра Синод перенес свои заседания в Москву, за ним последовал воз с делами, очевидно наиважнейшими и безотлагательными, а следственно, требовавшими особой охраны. Однако в пути произошло непредвиденное несчастье — воз с делами сгорел, в их числе и баташевское дело. Производства это не остановило, но за вынужденным отсутствием представленных Баташевой бумаг Синод не имел возможности убедиться в их подлинности, и дело было решено в пользу старших Баташевых.

Молодой Иван Андреевич Баташев рос в бедности и тяжелых лишениях и, вероятно, никогда не смог бы добиться восстановления своего в правах, если бы за дело не взялся знакомый нам уже мастер интриги и сыска, неудачливый русский Фуше, генерал-адъютант А. Д. Балашов. Давно оставивший свои высокие посты и забытый новым царствованием, он продолжал быть членом Государственного совета и не прочь был при случае всплыть на поверхность. В позднейших своих записках III Отделению[169] он, правда, отрицал свое участие в этом деле, но современники не сомневались в том, что оно было выиграно молодым Баташевым только благодаря помощи Балашова. По словам же последнего, с Баташевым он познакомился уже после окончания процесса в 1831 году, когда тот пришел к нему и, жалуясь на свое стесненное положение и затруднения, которые он испытывает в деле введения в наследство, просил его, Балашова, помощи и покровительства. «Признаюсь, — писал Балашов, — что он с первого раза возбудил мое сострадание и показался мне по стечению обстоятельств интересен… почему я и не отказал ему в моем покровительстве».

Здесь уместно остановиться на характере Балашова. Это была фигура несомненно незаурядная и сумевшая оставить современникам долгую о себе память, хотя и не очень приятного свойства. Среди многочисленных отзывов о нем мы находим только один всецело благожелательный, принадлежащий, впрочем, слишком заинтересованному лицу. «Не быв нимало горд и тщеславен, — писал он сам о себе, — я врожденную имею ненависть к поступкам подлым и враг раболепию, и принудить себя не могу к тому даже, что хотя не есть подлость, но подобие подлости имеет». Приводящий эти слова барон М. А. Корф, вовсе не питавший вражды к деятелям реакционного толка, прибавляет: «Писал он так, а между тем на самом деле не только способен был, но и имел особенную наклонность, особенное влечение ко всякому даже вымыслу, который мог способствовать его видам»[170]. Более страстную и сильную характеристику Балашова дал И. М. Долгоруков, имевший несчастье лично испытать на себе его немилость: «Александр Дмитриевич, министр полиции при Александре I, человек черной, владеющий в тончайшей степени шпионским искусством и по сердцу привязанный к сему низкому ремеслу. В то время, когда лукавство называлось мудростью, а пронырство человеческим достоинством, он слыл человеком необходимым…»[171]

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?