Спутники Марса: маршал Тюренн и принц Конде - Людмила Ивонина

лет) дали повод для создания мифа о нем и вороха беллетризованных биографий и пьес. Его не смог обойти своим вниманием Александр Дюма, а кинематографисты в 2000 г. создали фильм «Ватель» с Жераром Депардье в главной роли. Имя Вателя стало синонимом гениального кулинара и символом профессиональной чести повара.

Безумный поступок управляющего Конде поразил современников и не перестает удивлять потомков. Между тем, Вателя еще при жизни признавали великим в своем деле. Его искусством восхищались Корнель и Мольер, а Мазарини, Кольбер и Филипп Орлеанский просили его первого хозяина – Фуке – одолжить Вателя для организации своих приемов. Как сын крестьянина оказался у сюринтенданта финансов Франции, остается загадкой.

После ареста Фуке Ватель спешно предпринял меры, чтобы спасти от конфискации хоть что-нибудь, уничтожил множество компрометирующих хозяина документов и бежал за пределы Франции. Спустя несколько лет скитаний он явился в том же качестве управляющего теперь уже у принца Конде. То, что Его Величество удостоит принца трехдневным визитом в Шантийи, стало известно всего лишь за две недели. Тогда как Анри-Жюль создавал проект оформления залов и сценарий пребывания, от Вателя зависело самое сложное: разместить гостей, обеспечить четыре трапезы на 25 столов с пятью переменами блюд и развлекательную программу.

Он успел сделать все. Но в вечер приезда короля не хватило жаркого на 25-й, самый последний по значимости, стол. Не спавший 12 ночей Ватель заявил: «Это позор, моя репутация потеряна, я никогда не буду уважать себя». «Все прошло отлично, ужин, поданный сегодня королю, был совершенным», – попытался успокоить его Луи, вполне обоснованно опасаясь за ход празднества. «Но я-то знаю, что не все прошло, как должно было быть»,– горько возразил Франсуа. И скоро вновь расстроился: когда после ужина сытые гости восхищались фейерверком, огни показались мажордому несколько обесцвеченными не вовремя выглянувшей яркой полной луной[114].

Третий удар пришелся на следующее утро. Была пятница, и Ватель обнаружил, что не привезли свежей рыбы. На море случился шторм, и рыба не попала вовремя к столу короля. Этого его нервы не вынесли. Ватель решил, что он не сумел должным образом организовать торжество. Он удалился в свою комнату, закрыл дверь и, подобно римлянину, упал на свою шпагу.

По иронии судьбы рыба стала поступать тут же, телегами: как опытный хозяйственник, Ватель загодя послал заказы сразу в несколько портов. Праздник продолжился, несмотря на ужас Конде и легкую панику челяди. Анри-Жюлю удалось восстановить спокойствие и довести все до конца. Выглядел немного расстроенным и знавший о талантах Вателя Людовик – он даже клялся, что более не потерпит подобных излишеств. И все же, скорее всего, король воспринял случившееся как своего рода развлечение. Какой честью обладал слуга бывшего фрондера! Людовик не скучал. К концу того дня утренняя трагедия была почти забыта. Роскошный прием, длящийся три дня и три ночи, удался на славу.

Гибель Вателя сразу стала темой эпистолярных пересудов, его превозносили и осуждали. А легенда о нем сложилась позже, когда появились сочинения о Вателе, вышли приписанные ему мемуары и любовные романы, не говоря уж о книгах рецептов от Вателя.

Тем временем над Европой нависла гроза, которая должна была вот-вот разразиться. В 1670 г. Республику Соединенных Провинций охватила настоящая паника, когда французские армии захватили Лотарингию. Скоро началась война. В 1672 г. Франция имела огромное численное превосходство – по разным данным от 90 до 118 000 пехоты, 25 000 кавалерии и 30 кораблями. И это без 70 английских кораблей, английские, швейцарские, савойские полки и 20 000 из Кельна и Мюнстера! Модернизировалось и оружие. Хотя в войсках пики еще оставались, в некоторых полках появились штыки, которые крепились к мушкетам. Артиллерия располагала полевыми, осадными пушками и мортирами. Отдельные части заранее запаслись переносными мостами, так как предполагалось переходить реки.

22 марта 1672 г. без объявления войны, англичане атаковали голландский морской караван, возвращавшийся из Леванта, но эскортировавший его адмирал де Гаазе храбро отбил нападение, потеряв лишь 5 судов. Формальная декларация войны против Нидерландов была объявлена только 12 апреля. Уже в мае войска Людовика XIV форсировали Рейн. Главная французские силы во главе с Тюренном вместе с королем и его двором (Лувуа тоже должен был сопровождать Людовика в кампании) двигались к Маастрихту по левому берегу реки Мез, а вторая армия под командованием Конде шла по правому берегу. Близ Маастрихта, где держал оборону 12-тысячный гарнизон, они объединились. Инженерной частью вторжении заведовал уже ставший незаменимым по этой части Вобан. Третья армия из Кельна и Мюнстера вторглась из Вестфалии в северные провинции Голландии и захватила несколько пограничных крепостей[115].

Принц выразил желание взять Маастрихт, но виконт предложил королю обойти его, оставив 5-10 000 солдат блокировать город, поскольку считал, что этот пункт требует долгой осады. В 20 милях к северу они захватили хорошо укрепленный городок Мезейк и для контроля коммуникаций разместили там 4-5 000 человек.

Людовик опять прислушался к совету маршала. Французская армия двинулась к северо-востоку от Рейна, чтобы захватить бранденбургские крепости герцогства Юлих-Клеве, защищающие подступы к Соединенным Провинциям. В течение четырех дней перед Тюренном капитулируют Эммерих, Везель, Рейнберг и другие города. Правда, 17 июня голландский адмирал Рейтер разбил англо-французский флот графа д`Эстре и герцога Йоркского в Солбайском заливе. Но на суше все шло прекрасно. Значительная часть Нидерландов, по обе стороны Рейна, занята была французами почти без выстрела.

Потери все же имелись. Армия Людовика XIV переходила Рейн у слияния с голландской речкой Юссель, за которой находились силы племянника Карла Стюарта, двадцатидвухлетнего принца Вильгельма Оранского. В сложное для Республики время этот неразговорчивый, но отважный и расчетливый юноша становится главным противником Франции. Генеральные Штаты располагали лишь 25 000 плохо организованного войска, которым командовал принц, их союзники испанцы – 6 000. Лето было исключительно жарким, и река аномально пересохла. Кавалеристы Конде проигнорировали наведенный мост, стали переправляться на своих конях и попали под огонь немногочисленных голландских защитников. Луи Конде потерял около 20 человек, но этим желал и ограничиться. Но вышло иначе.

Принц переправлялся на другой берег на лодке со своим сыном герцогом Энгиенским и племянником герцогом де Лонгвилем. Еще на середине переправы он крикнул голландцам, что если они сложат оружие, их пощадят. Выпив накануне ночью изрядную дозу вина, молодые люди, будучи невнимательными и неосторожными, не услышали (или не хотели услышать) этой фразы, и Лонгвиль выстрелил в противника со словами: «Никакой пощады этим канальям!» В наступившей было до этого тишине началась перестрелка, Лонгвиль был убит, а Конде ранен в запястье. Это была единственное ранение,