Раневская, которая плюнула в вечность - Збигнев Войцеховский

Кто-то из мужчин попытался было оправдаться. Дескать, что здесь такого, пусть похмелился бы человек.

Фаина Георгиевна опять взорвалась. Она говорила о том, что принять стопку водки и выходить на сцену или садиться за стол перед микрофоном – это уже шаг в пропасть, потеря контроля над собой! Как можно такое поощрять, над таким подшучивать? Если хочется выпивать с утра – это уже начало конца, человека нужно спасать!

Вспомните – Юрий Олеша. Умница, талантище, интеллигентнейший человек. Редчайший вид в Советском Союзе – настоящий джентльмен. А что с ним стало? За какой короткий срок его сгубила страсть к водке?

Можно еще как угодно долго перечислять другие, самые разные имена и фамилии.

– А где же были друзья, хочу вас спросить? – негодовала Фаина Раневская. – Неужто они не могли остановить? Ведь видели же, куда катится воз судьбы, могли выскочить навстречу, подставить плечо. Не подставили! Наоборот, из своей пресловутой мужской солидарности могли угостить и с утра, и среди ночи, одолжить денег, спрятать от жены, матери, тещи!..

Наступило молчание. Раневская закурила. Никто никогда не видел актрису в таком сильном гневе. Крылья носа трепетали, лицо горело румянцем.

– Вот она, та солидарность, которая на самом деле является подталкиванием в спину человека, стоящего над пропастью! – резко закончила Фаина Раневская.

Как удивительно устроен мир!.. Вот в то время, когда жила, играла Фаина Раневская, многие и многие персоны, с которыми ей приходилось сталкиваться, были известны, знамениты, имели награды, пользовались привилегиями, подаренными властью. Проходит время. Мы помним о Фаине Раневской, но забыли о них.

Иногда мне кажется, что достаточно открыть какую-либо книгу о Фаине Георгиевне – да вот хоть эту самую! – найти оценку, которую Раневская дает какому-либо известному человеку, посмотреть на нее и увидеть удивительное. Если Фаина Раневская высказывалась о человеке плохо, то спустя многие десятилетия история, что называется, узаконила ее слова. И наоборот. Если она считала человеком умным, порядочным, талантливым, то он и сегодня воспевается современниками.

Для примера возьмите и сравните хотя бы Максимилиана Волошина и Сергея Михалкова. К одному в действительности не зарастает народная тропа. Его могила стала местом духовного очищения для тысяч людей. Он является олицетворением страсти к поэзии и пожизненного служения ей. А второй стал тем субъектом, о моральном облике которого сегодня часто слышны самые резкие суждения.

Важно отметить вот что: Фаина Раневская никогда не выносила оценку именно творчеству, чистому искусству как таковому. Для нее творчество было в первую очередь духовным проявлением личности, следовательно – нравственной категорией. Фаина Георгиевна считала главным в искусстве именно высшие проявления гуманизма, человеколюбия, правды.

Она могла быть снисходительной к уровню творчества, видела слабые и сильные стороны того или иного мастера, принимала все это спокойно и ровно. Но когда художник терял нравственную опору, вместо истинных духовных ценностей ставил во главу угла партийные и советские лозунги – Раневская этого не прощала. В таких случаях она была беспощадна, безжалостна. Актриса прекрасно понимала, что через искусство людей можно как облагораживать, вести их к свету, так и зомбировать, прививать слепоту и глухоту к человеческой боли.

Всеволод Кочетов, некогда известный, даже блистательный писатель. Его сейчас не изучают в школе. А было такое. Его творчество подавалось детям как яркий пример социалистического реализма в литературе.

По образованию Всеволод Кочетов – агроном, окончил техникум. Он работал на колхозных полях, но получал за это одни «палочки». Так тогда называли трудодни. Нужда заставила молодого человека искать себе места на судоверфи. Там платили хорошо, причем настоящими деньгами.

О работе судоверфи он писал заметки в газету. В них говорилось о перевыполненных планах по клепке и сварке, о комсомольских активистах и коммунистических субботниках. Умный молодой рабочий был замечен и приглашен журналистом в ленинградскую газету. Это произошло в 1938 году.

Когда началась война, Всеволод Кочетов стал военным корреспондентом на Ленинградском фронте. Оно и не удивительно. Тогда каждый журналист был на вес золота.

Сейчас много пишут о том, как в годы страшной блокады жили простые ленинградцы, и как – военная, партийная верхушка. Жуткая правда о марципанах и красной икре для отцов-командиров получила огласку. Мир узнал о райкомовских столовых, где кормилась эта элита, о полноценном питании со свежим мясом, витаминными овощами, белым хлебом.

Был ли Кочетов среди тех, кто неплохо кормился в этих столовых? Возможно. Видел ли он ленинградцев, умерших от голода и холода прямо на улицах? Конечно. Знал ли он о блокадной пайке черного хлеба? Да.

После войны Всеволод Кочетов стал писателем. Первая его большая повесть под названием «На невских равнинах» увидела свет в 1946 году. Эта книга о войне не принесла автору особого успеха. Потому что центром своей повести и всей вселенной Кочетов сделал партию. Советский патриотизм в повести был настолько искусственным и выпяченным, что вызывал отторжение даже у простых читателей, не говоря о тех, кто хотя бы немного знал литературу.

Но Всеволод Кочетов не упал духом. Он понял главное, что требовалось от литераторов того послевоенного времени: агитация и еще раз агитация. Писатель учел свои ошибки, допущенные в первом произведении, и написал роман опять же в духе социалистического реализма. «Дни Журбиных». Прошу обратить внимание на такое вот название.

В центре этого романа – семья Журбиных, потомственных рабочих судоверфи. Вот тут и пригодился Кочетову его собственный опыт работы на похожем предприятии. Ничего необыкновенного в романе нет. Это обычная зарисовка с агитационным подтекстом, где смелые, преданные делу партии простые рабочие берут верх над всякого рода карьеристами.

Но сейчас Всеволод Кочетов знал, чем привлечь интерес простого человека к роману. Крайне важна линия личных отношений. Он очеловечил свое произведение, поставил во главу угла простых людей с их проблемами. В сюжете есть даже развод. Такое явление, конечно, не поощрялось партией, но тут был расторгнут брак с нехорошим человеком.

Роман получил успех, ожидаемый автором. Он был мгновенно переведен на максимально возможное число языков для распространения по бескрайним просторам Советского Союза. Съемочная группа тут же приступила к его экранизации.

В целом и общем со своим романом «Дни Журбиных» Всеволод Кочетов попал в яблочко и был награжден орденом Ленина. Кстати сказать, и фильм получился, как тогда говорили, жизненный. Очень популярный в свое время.

Этот успех толкнул Кочетова на написание нового романа в том же духе соцреализма, но с задачей конкретно идеологического плана. Кочетов решил размахнуться посильнее и сделать роман, в котором развенчивались бы достижения так называемой оттепели. Вы знаете, что после смерти Сталина наступило некоторое ослабление идеологического давления. Была реабилитация, прозвучали слова о недостатках культа личности и перегибах на местах, о несправедливости приговоров.