Пираты Черных гор - Гарри Тертлдав

– Уходи. – Ланиус бессильно замотал головой.

– Ты можешь отомстить, – продолжал Низвергнутый, как будто не слышал его ответа. – Ты можешь заставить Граса заплатить, ты можешь заставить Граса плакать, потому что он причинил тебе боль. Подумай над этим. Ты можешь заставить его страдать, как он заставил страдать тебя. Возможность мести дается небольшому количеству людей. Протяни руки и возьми эту возможность.

Ланиусу ничего так не хотелось, как отомстить. Он уже не раз предавался мечтам, наполненным изощренной местью. Но даже во сне он понимал, что любое из того, что предлагает Низвергнутый, заслуживает сомнения. Не без определенного, сознаваемого им сожаления он произнес:

– Нет.

– Глупец! Осел! Выскочка! Жалкий человек, который живет одним днем и не хочет сделать себя счастливым хоть на какое-то ничтожное время своей ничтожной жизни! – закричал Низвергнутый. – Умри, рыдая, тогда и получишь, что заслуживаешь!

Следующее, что осознал Ланиус, был момент его пробуждения: он лежал насквозь мокрый от пота, несмотря на зимний холод. Он хотел бы, чтобы Низвергнутый выбрал для посещения кого-то другого. Слишком хорошо он стал понимать того, кто был когда-то Милваго.

Путешествовать зимой было гораздо легче, чем весной или осенью – разумеется, не в сильные холода. Зимой дождь не превращал дороги в болото, к тому же других вариантов не было, поскольку реки около города Аворниса замерзали.

Впрочем, сейчас Грас был рад убраться из столицы любым способом. Если его зять попытается нарушить рамки приличий, он услышит об этом и, вне всяких сомнений, справится с проблемой, прежде чем случится что-нибудь серьезное.

Как только Грас достиг той части Граникуса, которая из-за сильного течения никогда не замерзала, он стал продвигаться еще быстрее – в речной галере вниз по течению к приморскому порту Додона.

Человек, который встретил его на берегу, неподалеку от причала, не был ни чиновником, ни политиком, ни генералом, ни командующим флотом. Сильно загорелый, широкоплечий мужчина с уродливой внешностью, в основном из-за носа, который когда-то был гораздо прямее, чем теперь, и обаятельной улыбкой, прячущейся в густой темно-каштановой бороде с седыми прядями, носил имя Плегадис и был корабельным плотником, самым лучшим в Аворнисе.

– Ну что? Он готов? – спросил Грас. Плегадис кивнул, указывая рукой на новый корабль.

– Как, ваше величество, он сильно отличается от того, что мы делали раньше?

– Немного, – ответил Грас – Совсем немного. Плегадис расхохотался. Грас между тем внимательно рассматривал аворнийскую копию черногорского пиратского корабля. Кому-то, кто привык к облику речных галер, судно могло показаться чересчур массивным и поэтому некрасивым, но Граса сейчас меньше всего интересовала красота.

– Он такой же прочный, как выглядит? – спросил король.

– Смею надеяться на это, – голос плотника звучал обиженно. – Ваше величество, я не просто скопировал, но повторил размеры, вид обшивки, материал парусов настолько хорошо, насколько смог. Он готов к выходу в открытое море и будет плавать не хуже, чем черногорский корабль.

Грас кивнул.

– Это то, что я хотел. Как скоро я могу получить еще? Настоящий флот?

– Дайте мне древесину и плотников, и, может быть, к середине лета, – ответил Плегадис. – Ведь еще надо обучить моряков для службы на таком корабле, это тоже займет время.

– Понимаю. – Грас не мог отвести взгляда от мачт – они казались ему очень высокими. – Управляться с такими парусами – это требует большой практики.

– У нас есть несколько пленных черногорцев, они могут обучить.

– А у тебя есть колдун, чтобы контролировать этих черногорцев? С ними могут возникнуть те же проблемы, что и с ментеше или рабами. Я не утверждаю, что все может быть так плохо, но – кто знает?

Плотник скривился.

– Я даже не думал об этом, ваше величество, но я позабочусь, обещаю. Между прочим, некоторые из рыбаков здесь больше подходят для такого корабля, чем моряки речных галер. Они знают, как управляться с большим парусом, а на галере люди просто гребут, гребут, гребут – все время.

– Хорошо, я понимаю, в чем дело.

Грас посмотрел на восток. Азанийское море, казалось, не имеет пределов. Он чувствовал это еще сильнее, когда выходил в него на речной галере. Он успешно сражался на море, но не горел желанием попробовать еще раз. «А на таком корабле, как это чудовище? – задумался он. – Если бы у меня была хорошая команда, думаю, я смог бы». Вслух он произнес:

– Мне все равно, откуда будут люди, если получится настоящая команда.

– Это правильный подход, – кивнул Плегадис. – Мы должны разбить этих черногорских подонков. Они сделали нам много плохого и пусть знают, что это им не сойдет с рук. И я еще кое-что скажу. Многие рыбаки на побережье не откажутся от жалованья моряка.

– Понятно, – кивнул Грас.

Если король хотел, чтобы человек исчез, он отсылал его в Лабиринт. Если человек сам хотел исчезнуть, он отправлялся на восточное побережье. Даже сборщики налогов не очень обращали внимания на эту часть королевства. Он добавил:

– Если все это поможет нам связать побережье с остальным Аворнисом.

К его удивлению, Плегадис помедлил, прежде чем кивнуть снова.

– Ну, я тоже так думаю, ваше величество. Но вниз и вверх по побережью немало людей, кто так не думает. Им нравится быть... самим по себе, вот как можно сказать.

– Не уверен, что им понравилось, когда пираты жгли их селения и насиловали их женщин. Они были рады видеть нас в качестве спасителей.

– О да, – улыбка корабельного плотника уже не была такой обаятельной. – Но они довольно быстро оправились от этого.

Когда больше ничего не помогало, король Ланиус скрывался в архиве. Никто его там не беспокоил, и когда он сосредоточивался на старых документах, никакие беспокойные мысли не лезли ему в голову. В течение многих лет это уединение спасало его. Но оно и на йоту не могло облегчить его боль от потери Кристаты.

И это была не просто боль от потери, а и от унижения тоже – он оказался не способен сделать что-то для того, кого он любил. Если бы Грас изнасиловал девушку у него на глазах, это вряд ли было бы хуже. Конечно, Грас такого бы не посмел. Он вообще поступил вполне по-человечески, особенно по сравнению с тем, что он мог бы сделать. Он даже познакомил Ланиуса со своей точкой зрения. Но что это меняло? Кристата все равно ушла и больше не вернется, и Ланиус горько сожалел о ней.

По сравнению с этой болью даже находка еще одного письма, такого же интересного и важного, как письмо короля Кафартеса, возможно, не значило бы для него много. К тому же дела обстояли так, что поиски большей частью не приводили ни к чему неожиданному. А ведь бывали дни, когда он копался в налоговых квитанциях и находил это занятие увлекательным, но то были дни, когда он был в лучшем настроении, чем сейчас.