Дарио - Оливия Торн

Ларс. — Я уже бывал здесь, помнишь?

— … точно…

Он остановился рядом с кафе. Все огни были погашены — что вполне логично, ведь была уже почти полночь.

Ларс достал мой телефон, который я не видела с тех пор, как Дарио забрал его у меня в ночь, когда взял меня в плен.

— Вот, — сказал он, протянув его мне. — У тебя есть ключ, чтобы войти?

— Я знаю, где спрятан запасной.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет… я справлюсь.

Ларс посмотрел мне в глаза, словно ища там что-то.

— Ты уверена, что я не смогу уговорить тебя вернуться со мной? Я думаю, ты сможешь наладить отношения с Дарио.

Я грустно улыбнулась и покачала головой.

Он вздохнул.

— Ладно… что ж, попробовать стоило.

Он сделал секундную паузу, затем продолжил.

— Я сохранил свой личный номер в твоем телефоне. Знаю, что Роберто дал тебе свою карточку, и он может помочь с деньгами — это его специальность, но я могу помочь тебе, если ты окажешься в опасности. Если тебе что-нибудь понадобится, что угодно — позвони мне, днем или ночью.

— Спасибо, — прошептала я.

Он протянул руку, как бы желая пожать ее.

Немного удивившись, потому что такое прощание показалось мне очень формальным, я потянулась, чтобы взять его руку.

Но он отдернул ее, превратил пальцы в пистолет и произнес «Пиу-пиу», как будто стрелял из самого тихого в мире пистолета.

Я бросил на него взгляд, похожий на «СЕРЬЕЗНО»?!

Ларс громко рассмеялся.

— Извини, не смог удержаться.

Затем он наклонился вперед и обнял меня.

— Удачи, Алессандра. Позвони, если я тебе понадоблюсь.

— Обязательно, — пообещала я.

Попрощавшись, я вышла из машины.

Ларс подождал, пока я дойду до кафе и найду запасной ключ, спрятанный в клумбе.

Я отперла дверь и помахала рукой.

Мерседес мигнул фарами, выехал на дорогу и поехал назад, в ту сторону, откуда мы приехали.

На сердце было тяжело, я смотрела, как красные задние фонари исчезают в ночи…

… затем вошла внутрь и закрыла дверь.

Я щелкнула выключателем ближайшего светильника.

И вскрикнула, увидев человека, сидящего в углу, наполовину скрытого тенью.

Он был небрит, с многодневной щетиной. Рядом с ним на столе стояла полупустая бутылка виски.

Это был мой отец.

— Папа?! — воскликнула я, обрадованная и в то же время обескураженная. — Что ты делаешь здесь так поздно?

В его глазах мелькнула искра счастья.

Но она была поглощена страданием в его глазах.

— Дорогая моя, — прошептал он с грустной улыбкой. — Лучше бы ты не возвращалась.

Из тени вышли четверо мужчин в черной одежде.

Я вскрикнула и попятилась назад.

В этот момент позади меня открылась дверь, и грубые руки схватили меня за плечи.

Один из мужчин вышел вперед на свет.

Ему было около сорока пяти лет, он был высокого роста, одет в костюм.

Он был бы красив, если бы не шрам, тянувшийся от левого уха вниз к уголку рта.

— Алессандра, — произнес мужчина с турецким акцентом. — Очень рад, что ты смогла присоединиться к нам.

Глава 48

— Садись, — сказал мужчина.

Я не собиралась подчиняться, но стоявший позади меня бандит заставил меня подойти к папиному столу и сесть на стул.

Я уже начала понимать, что была самой большой дурой на свете, раз покинула особняк и осталась без защиты Дарио.

— Папа, что происходит?! — судорожно спросила я.

Отец посмотрел на меня с таким отчаянием, что это испугало меня еще больше.

— Лучше бы ты не возвращалась, — повторил он.

— А я, например, очень рад, что ты вернулась, — сказал человек со шрамом. — Меня зовут Мехмет Эрдоган, хотя Розолини, наверное, называли меня Турком. Ах, да — я вижу по твоему лицу, что ты знаешь, кто я такой. Хорошо. Это мой солдат был застрелен в вашем кафе две недели назад. Кажется, это было так давно, не правда ли? Скажи, Алессандра, что думают Розолини о том, что произошло той ночью?

Я посмотрела на отца.

А Турок хлопнул кулаком по столу.

БАМ!

Я вздрогнула и вскрикнула.

— Смотри на меня, Алессандра, а не на него, — приказал Турок. — Я повторю свой вопрос еще раз: что думают Розолини о том, что произошло той ночью?

— Я… я не знаю, не уверена, но Ларс считает, что ты работаешь с какой-то семьей в Генуе.

— Ларс, — сказал Турок кивая. — Это он застрелил Умберто. Ну что ж… Берто следовало бы действовать быстрее. А как насчет священника и другого моего помощника, с которым вы столкнулись на прошлой неделе?

— Я не знаю, что они думают, — тихо сказала я, стараясь держать свой страх под контролем. — Я знаю, что Никколо пытался выяснить, кто они такие, но если он это и сделал, то мне никто ничего не сказал.

Пока я говорила, мой мозг работал со скоростью тысяча миль в минуту.

Откуда они узнали, что я приеду?

Или все это какое-то ужасное совпадение?!

— А как насчет нападения во Флоренции? — спросил Турок. — Что они думают по этому поводу?

— Они думают, что ты сделал это потому, что Дарио не позволил тебе провезти женщин через его территорию. Или что семья, контролирующая Флоренцию, сделала это для тебя.

Турок рассмеялся.

— Хорошо. Хорошо.

Он сел между мной и отцом и налил виски.

— Не хочешь ли выпить? Нет? А, ну да… ты же хорошая девочка, правда? — насмешливо произнес он и выпил рюмку. — Алессандра, скажи мне… что ты думаешь обо всем, что произошло за последние две недели?

— Я не знаю, — прошептала я.

— Конечно, у тебя должны быть какие-то мысли. Например, сказал ли вам что-нибудь бедный Умберто перед тем, как безвременно погибнуть?

Я вспомнила одну деталь, о которой не вспоминала с момента перестрелки.

— Он сказал… «Передайте вашему отцу мой привет шеф-повару». Как будто он знал папу.

— Потому что он действительно знал твоего отца, Алессандра, — сказал Турок. — На самом деле Умберто и твой отец были очень хорошо знакомы.

Я уставилась на папу.

Он не отвечал. Вместо этого он просто уставился на стол.

— Откуда ты его знаешь? — прошептала я.

— Это мы еще обсудим, — сказал Турок. — Но сначала… не кажется ли тебе удивительным, что ты оказалась в центре перестрелки во Флоренции, но тебя даже не ранили?

— Меня спас Массимо.

— Да… и нет. Правда в том, что ты спасла Массимо. Видишь ли, мои люди во Флоренции, а это были мои люди, хотя Агрелла дали свое согласие, мои люди старались не задеть тебя. Их первостепенной задачей было вывезли тебя целой и невредимой. Поскольку Массимо держался так