Инструктор-попаданка в мужской военной академии - Наташа Фаолини

говорилось, какую цену нужно будет заплатить за такие чудеса.

Я читала несколько часов напролет. Глаза уже болели, поскольку ламп в небольшой комнатушке не предвиделось, а за маленьким окошком уже смеркалось. Да и прохладно было, как в сыром подвале, но зато я теперь примерно представляла, что делать дальше. Хоть и выглядело все в моих мыслях довольно смутно.

Ближе к вечеру со стороны основной части библиотеки послышались отчетливые шаги в эту сторону. Я по старинке спряталась за одним из стеллажей, но заявившийся искал именно меня и обнаружил почти сразу.

— Тебя интересуют старые книги? — тихо спросил Криас, опускаясь на пол рядом со мной, упершись узкой спиной в один из стеллажей, мужчина протер лицо ладонями так, словно вселенски устал и только теперь может хоть немного отдохнуть.

— Откуда ты узнал, что я здесь?

— Повесил на тебя заклинание отслеживания, когда уходил. Было подозрение, что в порыве злости попытаешься сбежать. Далеко бы все равно не убежала, но стоило перестраховаться.

Я глубокомысленно кивнула. Разумное решение. Хотя попытайся я действительно сбежать — сейчас бы проклинала монаршую особу до седьмого колена за нечестную игру.

Отвернувшись, снова уставилась в книгу, устроенную на коленях и продолжила читать с момента, на котором была прервана.

Император некоторое время сидел молча, погрузившись в свои мысли. И меня уже стало бесить то, что с ним комфортно в тишине.

— Тебе интересны руны? — спросил Криас, когда я уже была готова захлопнуть книгу и встать, чтобы уйти, снова оставшись в гордом одиночестве.

— Интересны. С некоторых пор, — ответила неоднозначно, покосившись на мужчину, заглядывающего мне в книгу.

— Мой отец собирал эти старые фолианты. Он разбирался в этом вопросе лучше, чем кто-либо.

— И что стало с твоим отцом?

Криас хмыкнул.

— Сразу понятно, что ты иномирянка. Все в империи знают, что он умер тридцать шесть месяцев назад, скорбь длилась целый год. А императрица скончалась за четыре года до того от болезни органов, — проговорил бесцветным голосом.

Я промолчала, уставившись под ноги. Теперь понятно. От Криаса веет одиночеством и обособленностью. Он не очень похож на обычного императора, какими их рисовали в земной культуре. Но возможно это потому что он единственный государь, какого я вообще знаю. В конце концов, даже они простые смертные со своими проблемами. А ведь любое волнение в обществе — и твоя беда тоже.

— Можешь поправлять, если говорю что-то не то, — пробормотала и покосилась на него одним глазом, Криас ухмыльнулся и с тяжелым хрустом в коленах встал с пола, подавая мне руку.

— Если хочешь, забирай книги с собой. Их запрещено отсюда выносить, но я никому не расскажу.

— А что, мог бы сдать меня гвардейцам? — фыркнула я, хватаясь за его ладонь, которая сразу сжалась на моих тонких пальцах.

Мы вернулись в покои. Признаться, я не особо помнила дорогу назад, поэтому сопровождение оказалось очень кстати. В дворцовых лабиринтах запросто можно было затеряться.

Как и следовало ожидать, вторым владельцем комнаты оказался именно Криас. Можно было догадаться сразу. Это были самые большие и вычурные хоромы на этаже, как раз для императора. Да и это вполне в его духе — поселить меня в своей спальне и не предупредить, что теперь будем делить пространство, и даже самое интимное — ванную комнату.

— Мне бы хотелось отдельный, свой личный уголок, желательно комнату, — начала я, не особо надеясь на успех.

Успела прекрасно выучить, насколько Криас упертый и сам себе на уме. Особенно что касается моей свободы.

— Нет, — спокойно отказал мужчина, без особого стеснения стянув с себя рубашку, чтобы переодеться в более удобную ткань.

Он не смотрел мне в лицо, а отвернулся к зеркалу и какое-то время я могла наблюдать обнаженную мужскую спину. Плечо императора было перевязано бинтами. Все-таки сходил к лекарю и обработал рану нормально.

Пожав плечами, перетащила книги на кровать и забралась туда с ногами, сбросив ботинки. Какое-то время читала, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд.

Подняла голову и встретилась взглядами с императором. Он держал в руке брачный обруч. Но не обычный, коих у меня на руке было уже пять, а инкрустированный драгоценными камнями.

— Многие пытались, но предлагаю именно тебе, Урсула де Левьер, — размеренно проговорил император, сверкнув темными глазами, зрачки которых сливались с радужкой, — стань моей императрицей добровольно и сможешь заниматься чем угодно и заводить мужей, сколько пожелаешь сама, — сказал он, но последняя фраза далась мужчине с явным трудом и то через зубы.

Браслет в протянутой руке Криаса сжался так, что костяшки стали белыми.

Я застыла. В голове не нашлось мыслей, хотя постойте-ка, одна все-таки была!

— Мила Василенко, — поправила я.

Криас кивнул. Кажется, даже немного улыбнулся.

— Что бы ты ни ответила, Мила, для меня пути назад нет. Ты либо будешь моей по своей воле, либо станешь невольницей, пока не примешь мое предложение.

Я выгнула бровь, с иронией взглянув на дворцового манипулятора.

— Выбор без наличия вариантов. Ты собираешься меня завоевывать или хочешь вызвать отвращение? — с издевкой спросила я.

Криас разозлился, глаза прищурились. Он опустил руку, в которой держал помолвочное украшение.

— Какого завоевания ты хочешь? Я император и могу положить все к твоим ногам.

— Мне не нужен император. У меня пять мужей, дорогой. И четверо из них знатные и богатые. Если бы мне хотелось чего-то материального, попросила бы их скинуться.

— Тогда что тебе нужно? Я могу стать кем угодно, — голос Криаса немного дрогнул, он сделал шаг, подходя ближе, — в первую нашу встречу я ошибся, Мила, не понял, что встретил единственную женщину, у которой не вызываю отвращения, которая сможет быть рядом, а не ненавидеть после проведенной вместе ночи. Всем своим любовницам я платил баснословные деньги, но ни одна из них не согласилась прийти второй раз в мою постель. Я их больше никогда не видел. Поговаривают, что ночь со мной состарила каждую на двадцать лет.

Я едва сдержалась, чтобы не присвистнуть.

Передо мной все больше открывалась правда. Истина о том, насколько все-таки государь одинокий и несчастный. И в душе едва ли не впервые закралось сомнение, правильно ли поступаю, ведя себя настолько отстраненно.

— Это из-за твоей магии? — спросила тихо.

— О да, люди не очень любят терпеть мою ауру рядом. Но ты… ты, кажется, даже не чувствуешь ее.

Я недоуменно моргнула, поджав губы и пытаясь разобраться в своих ощущениях. Что-то такое было, что неприятной лужицей расплывалось под ребрами. А, это изжога.

Я отрицательно помотала головой.

— Иногда что-то бывает, словно даже воздух рядом с тобой тяжелеет, но