Инструктор-попаданка в мужской военной академии - Наташа Фаолини

совсем сбилось, словно он не ожидал. Мужчина сгреб меня и придвинул ближе, увивая рукой талию. Наши жаркие дыхания сливались в одно, а тела соприкасались и в тех местах бегали мурашки. У него под ребрами было горячее сердце, стучащее, словно отбойник, а ниже обнаружились ледяные ступни, которые я рефлекторно попыталась согреть своими теплыми ногами.

Подсознательно хотелось отогреть его всего. Показать, какой может быть взаимная любовь, научить ходить в тапках.

И теперь даже та фраза, брошенная им на балконе у площади, не казалась такой отвратительной. Каким бы властным не казался мужчина, все понимаешь в такие моменты, когда большое сердце бьется под твоей ладошкой, а обычный поцелуй, кажется, приносит ему даже больше удовольствия, чем секс.

— Неужели ты не платил своим партнершам за поцелуи? — невпопад спросила, когда мы остановились всего на мгновение.

— Было пару раз, но для женщин это было слишком болезненно, чтобы увлекаться.

— А-а-а, — протянула я, легонько кивнув и Криас не упустил момент, вновь накрывая губами, только в этот раз уже более несдержанно и немного грубо.

Я обнимала его за шею, гладила по обнаженным плечам, не сдерживалась, но сам мужчина старался лишний раз ко мне не прикасаться, будто все еще не до конца верил, что я не чувствую никакой тяжести от его ауры. И несмотря ни на что, с каждой минутой его движения становились все более раскованными, сдержанность и страхи уходили, сменяясь чем-то новым и светлым, что охватывало его всего и меня заодно.

Мужские ладони и губы были везде, впервые и словно в последний раз так вольно исследуя женское тело, но все равно мало. Для меня. Тело плавилось, но требовало большего. И чем дальше мы заходили, тем более ни к чему было это «стоп», которое я все готовила, когда еще были сдержанные поцелуи.

Снежный ком накатывался, у нас с Криасом осталось одно общее желание, и тогда ничто и никто не смог бы помешать нам продолжить то безумие, что началось почти случайно, а стало ураганом для нас двоих.

Мы оттеняли желания друг друга всю ночь, повторяя одно и то же. У Криаса впервые была возможность настолько долго и тесно прикасаться к женщине, не кривящейся от боли, а мне просто нравилось давать ему это и видеть искренний свет в глазах, которые все чаще не скрывали тепла, смотря в глаза.

Утром он защелкнул на моем запястье еще один браслет, правда, выбрал для этого свободную руку, потому что на правой уже не было места. Моим шестым мужем стал сам император. И я даже не сильно была против.

Только от остальных отказываться намерения не появилось. И это могло стать проблемой, хотя до ее решения было еще кое-что, что немедленно требовало моего внимания.

Ранним утром мы лежали рядом на кровати — я устроила голову на его предплечье, а Криас перебирал мои волосы, и пялились на восход солнца над домиками в большом окне рядом с постелью. Из приоткрытого створки с улицы уже доносились голоса слуг, что с раннего утра работали во дворе, в гостиной части гоняла маленькая Мила, видимо, куда-то уже опаздывая в шесть утра. Вне одеяла было прохладно, поэтому я куталась в утепленную ткань и мостилась ближе к мужу, что хитро улыбался и не сопротивлялся тесному контакту.

— На этой картине изображены твои родители? — тихо спросила, указав на изображение с портретом двух людей, сидящих на бежевой кушетке и сцепивших руки в замок, произведение искусства было обрамлено широкой позолоченной рамой, что, впрочем, смотрелась старой и местами потертой, будто долго валялась где-то на пыльном чердаке среди прочего хлама.

Сама пара не выглядела особо счастливой, скорее их можно было назвать консервативными и испытывающими уважение к друг другу. Иной раз могло показаться, что они смотрят на нас через холст, слишком живыми казались глаза. Крупный мужчина смотрел прямо, цепко, на голове короткая прическа с выбритыми висками и седые пряди в волосах, совсем как у Криаса. А женщина была моложе на пару-тройку лет, ее круглое лицо обрамляли локоны медового цвета. На щеках естественный румянец, ниже пухлые губы, которые все норовили растянуться в шаловливой усмешке, по крайней мере, так мне казалось. С одной стороны, эти люди не подходили друг другу, но если верить, что противоположности притягиваются, то это тот случай.

— Нет, бабушка с дедушкой. И это не просто картина, а мощный магический артефакт, содержащий в себе большую силу. Хотя мне приятно иногда просто смотреть на них. Бабушка была единственной родственницей, что хоть как-то пыталась идти со мной на контакт, несмотря на мою силу. Она научила меня быть собой и не стыдиться.

— Разве у твоего деда и отца не такая же магия?

— Нет, мутация произошла именно со мной. Такое иногда случалось в королевском роду, но это случаи, которые можно пересчитать по пальцам за все существование нашей семьи еще с зарождения. Почти все они чуть не привели к прерыванию рода, но пока что этого удавалось избежать, как видишь.

Я задумчиво кивнула. Получается, что Криас был не одним таким, кто проживал все это — одиночество, отторжение обществом, отчужденность семьи. С королевскими династиями всегда что-то не так. Может плата за грехи или просто бремя того, кто должен быть сильным по определению.

— И что этот артефакт может?

— Он не пропустит сюда наемных убийц или людей, что пришли мне навредить. Ты тогда очень умело разыграла сценку, и я почти поверил, что наемница, но потом понял — ты не пила тот чай, а только сделала вид.

— Там было что-то подсыпано? — задала мучающий меня вопрос, хотя и без того знала ответ.

— Да. Но ты настолько необычна, что даже сумев обвести меня, не выпив и капли напитка с порошком правдивости, все равно попыталась притвориться преступницей. С таким я столкнулся впервые. Многоуровневый ход.

Я растерялась, не зная, что ответить. Как бы и комплимент, но прозвучал неубедительно. Вроде и уникальная, но задним числом.

В дверь постучали и Криас, бурча что-то недовольное под нос, соскользнул с кровати и стал натягивать штаны, а потом пошел к двери, на ходу собирая длинные волосы в хвост и стягивая их атласной лентой.

— Простите, ваше величество, что потревожил, но прибыл ваш друг — рин Бастиан и настоятельно требует аудиенции. С ним рин Питер, студент академии и двое неизвестных, — донес гнусавый голос слуги.

Я подобралась, подойдя к двери в спальню, чтобы лучше слышать диалог в гостиной, но он быстро прекратился:

— Сейчас спущусь, — лаконично и нервно