Тени прошлого. Восставшие - Александр Тамоников

Неожиданно голос подал Гафар:

– Как же вы избежали смерти?

Павар улыбнулся:

– Чудом, можно сказать, Гафар. Перед казнью к Гуртани приехал аксакал из соседнего кишлака, Али Алибек. И выкупил нас, все же Гуртани в первую очередь был торговцем.

– Зачем он это сделал?

– Мы тоже удивились, а оказалось все просто. В селении Алибека мало мужчин, наши побили у Саланга. Остались женщины, дети. Их кормить надо, скот пасти, продавать мясо. В общем, выкупил для того, чтобы мы стали мужьями вдов. Это звучит неправдоподобно, но это так. Единственное условие нам было выставлено – принять ислам. Ну мы подумали, решили: надо соглашаться. Поживем в соседнем кишлаке, и это на севере страны, недалеко граница с Таджикистаном, а потом, глядишь, уйдем в Союз. Да только не знали, что Союз наш, которому присягнули, уже разваливался. Так и остались в селении. Приняли ислам, женились. Дугани молодая девушка досталась, она и замуж-то не успела выйти, жениха убили. А мне после измены Ольги было все равно, но тоже женщина бездетная досталась. С бывшим мужем не получилось иметь детей. Потом привыкли, местные женщины, сами знаете, хорошие, добрые, покладистые, слова против не скажут, хозяйственные, работящие. У нас родились сыновья, у меня и у Дугани, их женили, пошли внуки. У меня внук и внучка, у Дугани внучек, годовалый еще младенец. Как двинулась орда талибов, воевали в частях Дустума, а как выгнали эту нечисть из Кабула, сюда и перебрались. Тесть мой деньгами помог. Тогда дома стоили дешево, хватило обустроиться и даже дукан оставить. Постепенно встали на ноги. Дома пристроили в районе Матаб, рядом живем, вместе и торгуем. Такая вот история.

Файдар протянул:

– Да-да, интересно, сколько таких, как мы, сейчас здесь обретаются?

– Думаю, немало. И не только тех, кто беспомощным оказался у духов.

– Да, и предатели были.

Павар хмыкнул:

– Были и есть. Один такой, в прошлом целый подполковник штаба армии, сам ушел к духам. Как наши войска выводили, так и подался. В Кабуле отель построил, ресторан.

– На какие деньги? Это же миллионы.

– На деньги от наркоты. Он, когда еще служил в штабе, был связан с местными наркоторговцами. Как узнали о нем, решили с Фади завалить эту нечисть, да не все так просто. Но не будем о плохом, никуда он от нас не денется. Вопрос времени. А вот у Маргина очень интересный случай произошел.

Файдар кивнул:

– Наслышан.

– Ты знаешь, кто распотрошил мобильный патруль янки?

– После того, как этот патруль расстрелял детей у Маргина.

– Об этом известно. Я спросил о том, кто отомстил?

– Вам можно сказать. Сам узнал случайно. Человек, что передал информацию, утверждает, что сделал это некий Муштак Хазани, в прошлом, а точнее в 1988 году, служивший лейтенантом в РМО мотострелкового полка у Хакара, тоже попавший контуженным или раненным в плен. Наверное, не один. Но все по уму.

– Вот как? Надо бы навестить этого Хазани.

– Не помешает. Нам здесь держаться вместе надо.

– Это ты правильно, капитан, сказал.

– Вот закончится суета по случаю бракосочетания дочери, можно и съездить в Маргин, тем более это недалеко. Хотя вы можете и раньше наведаться к нему.

– Вопрос, как лейтенант примет нас? Поверит ли, что мы такие же, как он?

– Да, может и не поверить. Но и это обсудим.

– Хоп, – сказал Павар и спросил у Дугани: – у нас водка осталась?

– По сто граммов еще есть!

– Тогда наливай, на посошок. Ты, капитан, с сыном ко мне поедете, у меня дом большой, места хватит.

– А если тут останемся?

– Здесь нет постелей. И жарковато. Дома же лучше. И пикап есть куда поставить. С утра после молитвы, завтрака и тронетесь домой.

– Нам надо еще украшения дочери купить.

– Прекрасно, тут на соседней улице ювелир Ашир торгует. Мы с ним в хороших отношениях. И изделия у него хорошие, на любой вкус. Отдает по нормальной цене. Я попрошу, отдаст.

– Ну если так, то поедем к тебе, старлей.

– Эх, где тот старший лейтенант Павлов и где официантка Лена, с которой так весело проводили время до того проклятого выхода к Астару. Нет его больше. Есть дуканщик Бакир Павар. Но ладно, едем! На твоем пикапе, если не против, Видад.

– Конечно, Гафар один среди нас трезвый.

Бывшие сослуживцы выпили по последней и вышли из дукана. На улице уже стемнело. Поехали на окраину города в так называемый спальный район. Файдар не стал звонить жене, поздно, утром позвонит.

«Ниссан» семьи Файдара выехал из Кабула в 11 часов. До этого, после молитвы и завтрака, Павар связался по телефону с ювелиром Аширом, объяснил что надо. Ювелир обрадовался, с утра хорошие вести, обещал продать все самое лучшее по сходной цене. В 8 утра бывшие сослуживцы и Гафар проехали к дукану Павара. Там остался Дугани, тепло попрощавшись с капитаном и его сыном. Бакир повел отца и сына в ювелирную лавку, где их радушно встретил ювелир. Он уже разложил украшения на прилавке. В коробочках, на бархате, кольца, перстни, ожерелья, подвески, сережки, браслеты.

– Салам, дорогие гости, – Ашир обнял Павара, а затем после знакомства и Вадида с Гафаром.

– Салам, Ашир. Ну, показывай, что ты можешь предложить моему другу, – сказал после традиционных приветствий Павар.

Ювелир широким жестом обвел прилавок:

– Твой друг, Бакир, это и мой друг. А для друзей только самое лучшее.

Файдар посмотрел на украшения.

– У меня глаза разбегаются. Как можно из этого что-то выбрать? Здесь все необычайно красиво.

– А тебе, брат Видад, – ювелир был одного с Файдаром-старшим возраста, – надо только сказать, кому ты хочешь купить украшения и по какому случаю.

– Дочери. На свадьбу.

– Ага!

Ювелир знал свое дело. Убрал половину коробок.

– Я бы посоветовал тебе ожерелье, браслеты и серьги.

Он выдвинул вперед три коробки. Две большие, одну поменьше.

– Да, пожалуй, ты прав, это будет смотреться очень красиво.

– Э-э, Видад, твоя дочь будет единственной не только в вашем селении и селении жениха, а и в провинции, так богато украшенной.

– Хоп. Сколько эта красота стоит?

– Дорого, Видад, но я отдам с минимальной наценкой, клянусь, всего два-три процента. С других бы или с иностранцев взял бы раза в три дороже.

– Сколько, Ашир? – вступил в разговор Павар.

Ювелир уже давно знал цену, но изобразил раздумье, как бы подсчитывая.

Затем повернулся к Павару: