Жизнь и судьба прапорщика русской армии - Александр Витальевич Лоза

военных шоферов на Кавказском театре военных действий в 1916 году.

Направление работы автороты говорит также и о том, какой из корпусов армии она обслуживала, а значит, какие боеприпасы, снаряжение, питание она подвозила, то есть дает информацию о повседневной работе автороты.

17-я автомобильная рота под командованием полковника Игнатьева, в которой служил военный шофер Николай Лоза, обслуживала 1-й Кавказский и 6-й Кавказский корпуса.

Насколько это важно, следует из воспоминаний начальника одной из пехотных дивизий Кавказской армии генерал-лейтенанта Савицкого:

«…Положение частей на позициях, на высотах от 2400 до 3000 метров над уровнем моря, становилось все более и более тяжелым. Доставка продуктов и фуража была очень затруднена… По долинам с большим трудом, но все же можно было подвозить продукты в повозках. Далее в горы продукты везли на вьюках и складывали в поставленные в тылу позиции юрты, а оттуда они переносились пешими командами…»

Привыкший с детства к степным раздольям родного края, военный шофер Николай Лоза впервые оказался в горах Кавказа. Окружающая местность была чрезвычайно гористой, с остроконечными высокими вершинами, с быстрыми, с горным характером течения речками, с глубокими провалами ущелий.

С удивлением и благоговением взирал Николай на искрящиеся вечными снегами горные вершины, на черневший по склонам лес, задумчивый, неподвижный, молчаливый. На видневшиеся впереди, как величественные заповедные рубежи, горные хребты.

Вследствие большой высоты климат в горах суровый, низкая температура держится в течение долгих месяцев, часто бушуют сильные ветры.

Все это вместе взятое, чрезвычайно затрудняло снабжение действующих войск огнестрельными припасами, продовольствием, эвакуацию раненых и больных в тыл.

Столь суровый климат затруднял не только снабжение, но и само передвижение войск. Верблюды и лошади не выдерживали и, выбившись из сил, падали. Особенно зимой. Люди страдали от холода, техника ломалась, тоже не выдерживая…

Один из офицеров 4-й Кубанской пластунской бригады бывшей на хребте Шаили-Даг в зиму 1915–1916 годов вспоминал: «Казаки, размещенные в юртах и палатках, терпели страшную стужу. Ежедневно часовые и подчаски возвращались с поста с отмороженными конечностями. Бывали случаи, когда целые сотни пластунов ночью заносились метелью, а утром отрывались полузамерзшими.

Офицеры и солдаты, сменившие пластунов на этой позиции в конце декабря, рассказывали потом, что они находили с вешним и талым снегом замерзших казаков при боевом снаряжении. У одного пластуна-линейца ими была найдена записка в стволе винтовки следующего содержания: «Долго стрелял и никто меня не услышал. Погибаю за Родину, как часовой!»

Нужно ли прибавлять еще что-то к этим словам участников войны на Кавказе? Можно только гордиться, сколько неисчерпаемой энергии и моральных сил было в русском человеке и проявлялось при сознании им долга службы и воинской дисциплины!

Выяснив с помощью анализа архивных документов направление, по которому действовала 17-я автомобильная рота на Кавказском фронте, я все равно задавался вопросом: «Почему в архиве отсутствуют документы этой роты? Ведь по остальным двадцати ротам такие дела в Фонде 78 «Автомобильные, броневые, мотоциклетные и самокатные части (1914–1918)» имелись. Непонятно».

Шло время, и неожиданно, прямо скажем мистическим образом, из исторического забвения был извлечен документ, который объяснял многое. В фонде «Управления заведующего автомобильной частью Кавказского фронта» был обнаружен рапорт командира 17-й автомобильной роты, датируемый январем 1918 года, в котором командир роты, к тому времени 17-й авторотой командовал подполковник Терехов, докладывал о «состоянии работы в роте, в связи с самовольным оставлением некоторыми офицерами и чиновниками своих постов».

В рапорте говорится: «…Считаю своим долгом доложить, что машина с канцелярией во время перехода свалилась под откос, ящики разбились, бумаги лежали не подобранные, т. к. писаря, находившиеся там, пострадали, а посланные мною машины на выручку, перегружали несколько раз канцелярию».

(РГВИА Ф. , Оп. , Д. , Л.)

Вот, оказывается, почему большая часть документов 17-й автороты оказалась утеряна.

Не зря командир подчеркивал, что остатки канцелярии перегружались несколько раз. Грузили только уцелевшие ящики, но таких было немного, а выпавшие бумаги никто не подбирал. Время было революционное. Как докладывал в рапорте командир автороты: «Солдаты-комитетчики и шоферы командного состава не слушались», а на валяющиеся документы внимания вообще не обращали.

Вот так, документация 17-й автороты, в которой служил в 1916 году военный шофер Николай Лоза, судьбу которого я исследовал, была утеряна.

Но я глубоко благодарен сотрудниками Российского государственного военно-исторического архива, что им все-таки удалось извлечь из архивных глубин хоть какие-то крупицы информации о 17-й автомобильной роте.

12 апреля 1916 года в святой праздник светлой Христовой Пасхи на позициях прошли Пасхальные богослужения. В светлое Христово Воскресение полковые священники провели праздничные богослужения, окропили святой водою нижних чинов и господ офицеров и обратились к солдатам со следующими словами:

«Христос Воскресе!

Вторую Пасху в течение нынешней войны приходится переживать нам,

борющимся против извергов, поправших право и правду, Божие и человеческие законы.

Зло не побеждает. Ужасы не устрашают, а закаляют решимость освободиться от них, укрепляют сознание обязанности очистить мир от скверны…

И те, которые бодро идут теперь на победную святую борьбу с врагами человечества, и их несомненная победа будет светлым Воскресением всего Христианского мира.

Христос Воскресе! Доргие, родные доблестные герои!»

…Светлое Христово Воскресение 1916 года особенно запомнилось военному водителю 17-й автороты Николаю Лозе, потому что встретил он этот праздник вместе со своими товарищами-шоферами в Петрограде перед самой отправкой на фронт.

Настроение у Николая было приподнятым. Дышалось легко и свободно. Тяжесть, гнездившаяся в душе, все это время отпустила, мысли были радостные. Николай вспоминал родной дом, маму в красивом платье и накрытый в хате праздничный стол с крашеными пасхальными яйцами и разноцветными куличами…

Николай пожелал себе, чтобы в следующем 1917 году встретить Пасху в родном доме, с родителями, братом Карпушей и сестрами.

Это удивительно! Но именно так все и произошло. Николай Игнатьевич Лоза встретил Светлое Христово Воскресенье 1917 года в отчем доме, на хуторе Базилевщина, в кругу родных. Но сколько событий, да каких событий еще должно было произойти в его жизни и в жизни страны, пока это свершится, не ведал ни он, да и, вообще, никто в России…

На фронте на позициях раздавали пасхальные подарки с подвод Красного Креста… Праздничный пасхальный отдых солдат сопровождался плясками под гармошку. Солдаты-плясуны, скинув шинели, пускались вприсядку. Окружающие дружно хлопали в такт плясунам… После пили горячий чай из чайников на костре, жевали пасхальные куличи и пряники.

Шоферы 17-й автомобильной роты были в постоянном движении. Машина Николая Лозы, как и другие грузовозы, курсировала между железнодорожной станцией Сарыкамыш и дальше по линии дивизионных обозов, до мест перегрузки на вьючных животных.

Интенсивность перевозок боеприпасов, снаряжения и