Поверженный Рим - Сергей Шведов

— Я предлагаю ночную вылазку, Иовий, — спокойно сказал Перразий. — Стилихон не должен подходить к Асте. Пусть остановится где-нибудь в двух-трех днях пути и затеет переговоры с Валией. А в это время конные аланы скрытно подойдут к лагерю готов. Их цель — оттянуть внимание пехоты и конницы варваров на себя. А в это время ты, Иовий, с нашими легионерами и клибонариями возьмешь в полон женщин и детей. Мы укроем их за стенами крепости. И вот тогда с подходом легионов Стилихона и Себастиана уже мы будем диктовать условия рексу Валии.

— Ты думаешь, Валия их примет?

— Не уверен. Но в любом случае в его стане начнется разлад, который будет нам на руку. Смею тебя уверить, Иовий, далеко не все рексы и простые готы готовы будут смириться с потерей жен и детей. Многие станут требовать от Валии спасти своих близких любой ценой. Иные попытаются договориться с нами, минуя верховного вождя. И мы пойдем им навстречу. Мы вернем семьи тем готам, которые согласятся служить империи. Всех остальных женщин и детей будем держать в заложниках, на случай новой готской измены.

Иовий в восхищении прицокнул языком. Замысел Перразия был хорош, и в случае удачи можно было рассчитывать не только на спасение божественного Гонория и его свиты от голодной смерти, но и на спасение империи, что в нынешней непростой ситуации можно было считать просто чудом.

— Хорошо, — улыбнулся Иовий умному собеседнику. — Я пошлю своих людей и к Стилихону, и к Валии.

Атака аланской конницы была настолько стремительной и внезапной, что готы даже не успели загасить костры. Комит агентов Перразий был среди тех, кто со стен наблюдал за волнующим зрелищем, разворачивающимся на равнине, благо наступающий рассвет позволял увидеть разгорающуюся битву во всех ее кровавых подробностях. Готы Валии числом едва ли не всемеро превосходили отчаянных конников рекса Савла. Атака аланов хоть и посеяла панику в их рядах, но не лишила желания сопротивляться. Кто-то из рексов, скорее всего, сам Валия, взлетел верхом на гнедом коне на вершину холма и вскинул над головой обнаженный меч. Именно к этому холму и стали стекаться готы, пешие и конные. Пешие готы выстроились в фалангу и ощетинились копьями прежде, чем аланы Савла сумели к ним пробиться. Конница готов, насчитывающая в своих рядах уже не менее тысячи бойцов, обходила аланов справа, с явным расчетом рассечь их ряды. Перразию показалось, что он признал в предводителе конных готов патрикия Сара. Впрочем, на большом расстоянии немудрено было ошибиться. В любом случае обходной маневр готов сыграл на руку легионерам и клибонариям магистра пехоты Иовия. Между ними и готами теперь встала стена из аланских всадников. Надо отдать должное римлянам, они очень умело воспользовались оплошностью готов. Легионеры окружили стан в мгновение ока, собрали в кучу женщин и детей и погнали их в крепость. Клибонарии на оголодавших конях прикрывали их отход, отражая случайные наскоки пеших и конных варваров, еще не успевших прийти в себя после неожиданного нападения. Рексы готов, оседлавшие вершину холма, скорее всего заметили маневры магистра Иовия, но их главной заботой были сейчас аланы, связавшие своей активностью пешую фалангу. Патрикий Сар атаковал конницу рекса Савла как раз в тот момент, когда легионеры и клибонарии Иовия вместе с захваченными в полон женщинами и детьми уже укрылись за стенами крепости. Атака готской кавалерии прошла удачно. Аланы дрогнули и стали разворачивать коней. Впрочем, свою задачу они уже выполнили и теперь могли с легким сердцем покинуть поле битвы, спасая свои жизни. Готы их не преследовали — верный признак упадка духа в результате понесенных потерь. А потери наверняка были существенны и составляли, по прикидкам Перразия, никак не менее трех тысяч человек убитыми и ранеными.

— Почему мы бежали с поля битвы! — набросился на сиятельного Иовия рассерженный император, наблюдавший за кровавой бойней со стен Асты. — Ведь мы могли победить!

— Мы и так победили, божественный Гонорий, — спокойно отозвался магистр пехоты. — Не пройдет и трех дней, как ты сможешь вернуться в Медиолан.

— Нет, — в ярости притопнул ногой император. — Медиоланцы не оправдали моего доверия. Отныне столицей империи будет Ровена. Я все сказал, патрикии.

Иовий с Перразием переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Выбор Гонория делал честь его уму. Ровена представляла собой практически неприступную крепость, едва ли не со всех сторон окруженную водой. Если готам или другим воинственным варварам придет в голову штурмовать новую столицу империи, то им придется построить мощнейший флот, чтобы вплотную подобраться к ее стенам.

— Это разумный выбор, божественный Гонорий, — склонился перед императором Иовий, — но прежде нам следует вытеснить готов со своей земли.

— Так вытесняй, магистр, — надменно вскинул голову император. — Это забота твоя и Стилихона. И если через месяц готы по-прежнему будут бродить по моей земле, я учиню с вас спрос, патрикии. И спрос этот будет жестким.

Готы сняли осаду Асты утром следующего дня. Похоронив убитых и прихватив раненых, они отошли к Вероне. Еще через день к берегу Адды вышли легионы префекта Стилихона. Именно под их защитой божественный Гонорий и его свита вернулись в Медиолан. Столица империи, теперь уже бывшая, почти не пострадала во время готского нашествия. Если, конечно, не считать гигантского выкупа, который горожане вынуждены были выплатить варварам за сохранность своего города и имущества. Медиаланские куриалы имели наглость намекнуть магистру финансов, что божественный Гонорий мог бы дать послабление городу, понесшему столь огромные потери, но высокородный Феон остался глух к их мольбам и потребовал внести в казну все причитающиеся налоги, чем вызвал бурю протестов в Медиолане и едва не спровоцировал новый бунт. И лишь появление на улицах легионеров префекта Стилихона утихомирило страсти.

Война между тем еще далеко не была окончена. Под рукой у рекса Валии оставалось достаточно сил, чтобы нанести городам империи существенный урон. Не исключался и поход готов на Рим, о чем префект Италии Стилихон прямо заявил божественному Гонорию. Император, уже готовившийся покарать медиоланцев, не проявивших твердости в борьбе с готским нашествием, вынужден был сменить гнев на милость и простить горожанам значительную часть податей, которую они все равно бы не смогли уплатить.

Комит Перразий ждал гостей от готов, а потому не удивился, уже через три дня по возвращении в Медиолан застав в атриуме своего дома сотника Коташа. Каким образом сотник проник в тщательно охраняемый город, Перразий спрашивать не стал. Сейчас его волновали совсем другие вопросы. И, надо сказать, сотник Коташ полностью оправдал его ожидания.

— Патрикий Сар хочет встретиться с тобой, высокородный Перразий, — сказал Коташ, присаживаясь к столу.

— Речь пойдет о женщинах и детях?

— Да, — не стал скрывать сотник.

— А что, других рексов не волнует судьба их близких?

— Кого ты имеешь в виду? — нахмурился Коташ.

— Рекса Валию, — пожал плечами Перразий, — его жена и две дочери тоже находятся в наших руках.

— Если с нашими женщинами и детьми что-то случится, Перразий, то я не дам за твою жизнь медяка. Как и за жизнь императора Гонория. Готы умеют мстить.