Ночные птицы - Кейт Армстронг

застилают глаза. Ноги нестерпимо ноют, но она продолжает идти по петляющим коридорам. Десять проклятий, этот лабиринт когда-нибудь закончится?

Наконец она оказывается в темном туннеле, где едва может разглядеть свои руки. Она движется по нему, пока стены неожиданно не раздвигаются, создавая ощущение пространства, и в лицо ударяет влажный воздух. Матильда оказывается у входа в небольшой зал, где, к счастью, никого нет. В центре расположен бассейн с мерцающей водой. На глубине плавают световые шары, от которых на стенах колеблются пятна света.

Это напоминает ей стеклянный шар, который ее лорд-отец привез из деловой поездки в Дальнеземье. Он и сейчас стоит на ее прикроватном столике. Несмотря на маленькую величину, внутри его спрятан целый мир с крошечными зданиями, посыпанными сверкающей пылью. Сейчас Матильда чувствует себя так, словно стекло разбилось, а ее город рассыпается в пепел. Ничто больше не кажется правильным. Ничто не кажется реальным.

С ее губ срывается крик. Звук эхом отражается от стен и опадает на пол, как искусственный снег в стеклянном шаре, пока не остается лишь ее прерывистое дыхание.

Когда она кричала в последний раз? Она и не помнит. Но прекрасно помнит слова мамы: «Леди из Великих Домов не капризничают». Они не ведут себя громко или грубо. Не привлекают внимания. Мама и бабушка научили Матильду подавлять порывы и скрывать их так, чтобы никто не увидел. До сегодняшней ночи она не подозревала, сколько чувств сдерживала в себе.

– Тильда?

Алек выходит из тени, спрятав руки в карманах. Матильда быстро отворачивается, чтобы он не увидел ее лица.

– Я в порядке, Алек.

В тишине эхом разносится вдох. Затем еще один.

– Не нужно притворяться, – хриплым голосом говорит он. – Это всего лишь я.

В том-то и проблема. Она не может лгать Алеку. Кажется, он всегда чувствует, говорит ли она правду.

Матильда слышит его приближающиеся шаги, и через мгновение ее окутывает аромат древесной золы и феннета. Но от его близости она теряет последние крупицы самообладания.

– Сейер рассказала, что произошло, – продолжает он. – Ты переживаешь за семью?

За семью, которую она бросила истекающей кровью в их доме. Ее семья, ее мир… все разрушено.

Матильда резко оборачивается к нему.

– А ты как думаешь?

Алек не отступает, несмотря на ее ярость. Словно понимает, что за ней скрывается ужас. У Матильды перед глазами стоит образ испуганных и побледневших бабушки и мамы, которые сидят на полу в коридоре. А еще Самсон, из раны которого стекает на плитки кровь. Она оставила их с Огненными клинками. Расплачиваться за ее ошибки.

– С ними все будет в порядке, – успокаивает он. – Твоя бабушка очень умна. К тому же она матрона Великого Дома. Ни один церковник не посмеет причинить ей вреда.

Алек не видел ненависти, что горела огнем в глазах того мерзкого человека. Огнем, над которым у Матильды нет власти.

– Это моя вина, – срывается с ее губ.

Она считала себя цветком-бижу, гением в искусстве обмана. Считала, что у нее все под контролем.

Алек кладет ладонь ей на руку, чуть ниже локтя.

– Что сделано, то сделано, – говорит он. – Теперь ты здесь.

С мгновение они смотрят друг на друга. Его глаза кажутся невероятно черными. Они были бы темными провалами, но световые шары заставляют их мерцать. Нежность, которая читается в них, манит довериться. Пальцы Алека скользят вниз по ее руке, пока не добираются до ладони.

– Мне жаль, что все так вышло, но рад, что ты здесь. Возможно, это к лучшему.

Матильда застывает:

– К лучшему? Я бежала через квартал, спасая свою жизнь, и теперь прячусь здесь!

– Симте нужны перемены. Возможно, Ночным птицам тоже.

Но она не хочет перемен. Она хочет вернуться назад во времени. Тогда бы она не посылала тот воздушный поцелуй Тенни, а ее жизнь оставалась бы игрой, в которой ведет она.

– Ты скрыл это от меня, – говорит Матильда. – Хотя сам постоянно твердишь, что не любишь игры.

Алек проводит рукой по волосам:

– Я хотел тебе все рассказать, но Крастан… Он считал, что твоей бабушке это не понравится. Он боялся, что ты еще не готова узнать правду.

Матильда всю жизнь считала, что знает, кто она. Динатрис и Ночная птица. Желанная, защищаемая, особенная. Хранительница силы, которой очень немногие могут воспользоваться.

«Из нас только ты защищенная птичка».

Она качает головой.

– Алек, я… – вырывается у Матильды всхлип. – Я хочу вернуться домой.

Но это невозможно. Не сейчас. А может, и никогда.

– Ох, Тильда… – вздыхает он. – Не надо…

В его голосе звучит то, от чего ей становится особенно больно. Своей жалостью он словно вонзает нож ей в спину.

Матильда расправляет плечи:

– Уходи, Алеканд.

Он отшатывается:

– Не делай этого. Не отгораживайся от меня.

– Ты не слышал меня? – Матильда тратит последние силы, чтобы ее голос звучал как можно холоднее. – Я не хочу тебя.

Оказывается, она все же способна ему лгать.

На мгновение повисает тишина.

– Будь по-твоему, – говорит он холодно.

Но стоит стихнуть его шагам, рыдания захлестывают Матильду.

Родственные связи ткутся по-разному. Иногда они выплетаются из крови, которая течет в венах. А иногда выковываются, словно стальные прутья, в горниле преодоленных испытаний.

– Из записи в дневнике Делайны Динатрис, одной из первых Ночных птиц Симты

Глава 13

Океан цветов

Пока они с Сейер идут по Подполью, Эйса с удивлением смотрит по сторонам. В ее представлении подобные места должны быть унылыми и темными, но здесь бурлит жизнь и сияют яркие краски.

И магия… она повсюду. Это потрясает.

Та сцена в саду обрывками проносится в голове Эйсы. Она все еще не понимает, каким образом ей удалось применить магию. Как и в «Клубе лжецов», магия пробудилась в ней, желая вырваться наружу. И от этого Эйса чувствовала себя… одержимой.

Сейер слегка толкает ее локтем:

– Как ты?

Судя по виду, она устала не меньше Эйсы, но взгляд у Сейер ясный, да и в брюках ей явно удобнее, чем в платье. Она более настоящая сейчас.

Эйса делает глоток чая, который девушка в красном – Джасинта – принесла им. Привкус меда с корицей разливается на языке.

– Я все еще пытаюсь осознать случившееся. И переживаю.

Во-первых, о семье, оставшейся дома. Станет ли Лета и дальше отправлять им деньги? Смогут ли они выжить, если она не будет этого делать? А еще Эйса не перестает думать о том, что произошло в саду, и о словах Красной Руки: «Яд, скрывающийся на виду у всех».

Всю жизнь она слышала, что использование магии – грех. Что владеющие магией женщины осквернили Источник, из которого когда-то испили. Но дедушка рассказывал ей о шелдар. Как они сражались за тех, кто не мог постоять за себя. Эйса помнит, как из фонтана поднялась вода и окружила Матильду, чтобы защитить. Разве спасение подруги – грех?

– А ты, Сейер? Что думаешь?

Она вздыхает:

– Честно говоря, не знаю. Но мы в безопасности. Сейчас.

Они сворачивают за угол, проходят по темному туннелю и