Ревизор Возвращение в СССР 7 - Серж Винтеркей

в шесть тридцать утра-то? — спросил я его, — и где в Москве в это время можно купить вкусные пирожные?

— Так она же не знает, может, считает, что в Москве все можно купить в любое время дня и ночи… — продолжил пороть чушь батя, не желая признавать мой высокий уровень владения проблемами отцов и детей. Ну да, все, что я говорю, он слышит от собственного шестнадцатилетнего сына, который, с его точки зрения, недавно от титьки оторвался. Ну что он может в жизни понимать?

Тем не менее, отец надел халат и вышел в коридор, где на него насела уже встревоженная Галия, демонстрируя классический материнский инстинкт. Похоже, она Диану уже то ли за дочку, то ли за младшую сестру начала считать. Ответственная она у меня! И говорила она ему ровно то же, что я уже бате сказал. Вот это его уже проняло. И проснулся, видимо, полностью, начал соображать лучше. Доцент все же, умный мужик.

— И что тогда делать? — первая реакция, когда нам поверил, была схожей с нашей.

— Надо понять, что она будет делать, — вздохнула Галия, — но проблема в том, что мы, как оказалось, ее очень плохо знаем. Вчера вон, не догадались, насколько сильно она обиделась…

— Не в реку же она бросится! — сказал я.

— Типун тебе на язык! — сказал батя, и после этого уже полностью проснулся и осознал, что это он здесь взрослый мужчина, — так, в милицию нельзя обращаться. Мы же тут без прописки живем. А если придут, они мой адрес потребуют. Не хочу даже представлять, что скажет моя жена, если они ко мне домой припрутся, чтобы расспросить дополнительно про Диану. Она вообще про нее ничего не знает. Как и про то, что я сейчас в Москве. Уверена, что я в Мурманске по поводу нового рудника консультирую…

— Да это пока и бесполезно, никто не будет всерьез искать семнадцатилетнюю девушку через несколько часов после того, как она пропала! — покачал головой я, — а не могла она домой, в Святославль, в знак протеста поехать?

— Позвонить, что ли, Оксане, попросить, чтобы предупредила, если она домой приедет? — задумчиво сказал отец.

— Не уверен, что надо так спешить, как бы ее удар не хватил, когда она поймет, что ее дочка в огромной Москве потерялась… — покачал головой я.

— Это верно! — после некоторых раздумий кивнул Тарас, — в любом случае, после такого, даже когда все устаканится, она мне при следующем приезде в Святославль устроит веселую встречу. Хоть прячься от нее, когда к друзьям приеду снова…

— Если все устаканится! — сурово сказала Галия.

Часы тянулись томительно. Мы волновались, но поделать ничего не могли. В полдесятого вспомнили, что договаривались же сегодня с Лехой идти на прогулку. Я вышел на улицу и нашел его на той же скамейке, что и в прошлый раз. Со смешным потрепанным рюкзаком, набитым чем-то. Явно взял с собой перекус и пледы для прогулки.

— А что ты один? — удивился он, пожав мне руку.

И вот что ему говорить? Про пропажу Дианы признаться? Нельзя, он точно побежит в милицию и приведет ее к нашему дому, где мы без прописки устроились на чужой квартире. Придется врать.

— Извини, не получится сегодня. Девчонки вчера что-то съели в театре, и им нездоровится. Ничего страшного, но из квартиры не выйти надолго.

Как он огорчился! Видно было, что всерьез рассчитывал на эту прогулку.

Извинился еще раз и отправил его домой. Он, конечно, был не против потрепаться, но у меня для этого настроение отсутствовало. Посоветовал ему получше подготовиться к следующему экзамену и пообещал позвонить ему вечером — согласовать с ним следующую дату прогулки вместо сорвавшейся. На том и расстались.

Вернулся в квартиру. Опять потянулось томительно время. Мы по очереди дежурили у окон, выглядывая Диану. Наконец, я, не выдержав, взял недочитанных ранее «Трех мушкетеров». Батя, мрачневший все больше с каждым часом, попытался на мне сорваться:

— Положи Дюма, бери учебники! Ты в МГУ поступить пытаешься!

Пришлось огрызнуться, чтобы поставить его на место. А то иначе может в привычку войти.

К счастью, он сам понял, что перегибает палку. И проворчал примирительно:

— Вернется домой, не посмотрю, что взрослая уже. Достану ремень и по заднице надаю.

Хотелось мне сказать, что он утратил право это делать в тот же момент, как из семьи ушел, бросив Диану совсем мелкой, но не стал. Батя выглядел реально жалким в этот момент, и добивать его было бы делом неблагородным. Так что я ограничился тем, что сказал:

— Не стоит, а то вот тогда уже точно что-нибудь серьезное учудит. Вряд ли ее хоть раз в жизни пороли.

«Потому что некому было» сказано мной не было, но повисло в воздухе. Главное, что я это прямо не сказал. Батя достаточно умен, чтобы додумать и с ремнем не броситься на дочь, когда она появится.

Нервов, конечно, нам Дианка попортила в тот день много. Заявилась домой она только в восьмом часу вечера. И в глазах ее играли знакомые родителям подростков злые чертики — мол, ну как я вас, заставила поволноваться?

Засекли ее, что возвращается, за пару минут до этого — из окна, когда к дому подходила. Я лично засек — Дюма что-то плохо читался, и я много дежурил на этой наблюдательной позиции, хорошо знакомой с прошлой жизни. Сколько раз так своих детей ждал!

— Так, она идет, давайте договоримся, что будем делать! — ворвался я в гостиную, где отец и Галия пили чай с сушками. Единственной едой, что нашлась в доме. Нет, вчера было еды побольше, но ее, видимо, батя с «демонстратором одежды» слопали после удовлетворения страсти, — на Диану не орем, просто тихо беседуем. А кое-кому было бы неплохо извиниться за вчерашнее и пообещать, что больше такого не случится.

Отец, когда Диана вошла искренне пытался не злиться и не орать. Но надолго его не хватило. Все же не удержался. Начался поток слов про ответственность, про то, что она всех напугала. Диана слушала их с довольным видом. Видела, что отец злится, и получала сатисфакцию за вчерашнее.

Махнув рукой, я взял Галию за руку и увел на кухню.

— Давай с тобой будем правильно детей воспитывать, чтобы вот такого не было, а? — сказал я ей.

— Ну, мило